— Разве настоящий мужчина может передать слабой девушке такую тяжесть? Если тебя не затруднит, отнеси, пожалуйста, на кухню, — с этими словами Донди широко распахнула калитку.
Я удивился и оробел, нерешительно переступил через высокий порог и последовал за Донди во двор. Ноги вдруг стали словно чужие, не хотели слушаться. Донди обернулась и, увидев, что я приотстал, бросила:
— Не бойся, Шера отец отвел в наш новый дом.
Мне хотелось сказать, что я не столько Шера боюсь, как самого хозяина. Но у меня пересохло в горле, и я чуть не закашлялся.
Мы вошли в прихожую. Дверь в гостиную была открыта. Я краем глаза успел заметить полулежавших на взбитых бархатных подушках перед дастарханом, заставленным яствами, Торе-усача и еще мужчину, примерно одинаковых с ним лет, только безусого. На незнакомце был чесучовый бежевый китель, застегнутый на все пуговицы, несмотря на духоту, и серые коверкотовые галифе. «Жених Донди!» — промелькнуло в голове. Какое-то оцепенение нашло на меня.
— Пожалуйста, сюда, — услышал я тоненький голос Донди и опомнился.
Донди отворила боковую дверь. Я вошел на кухню. Когда ставил ведро на скамейку, расплескал немного воды на пол.
— Какой ты неловкий!.. — рассмеялась Донди. — Ничего, я вытру!
Я вздрогнул от ее громкого и наигранно веселого голоса. Мне хотелось в этом доме разговаривать только шепотом. А лучше всего вовсе не разговаривать.
— Спасибо, — сказала Донди.
Я повернулся к двери, чтобы уйти. И на пороге увидел Торе-усача. Он стоял, слегка подавшись вперед и уперевшись руками в раму двери — загородил мне дорогу. Взъерошенные усы поднялись кверху и нервно подергивались. Он сверлил нас с Донди выпученными от недоумения и злобы глазами, холодно блестевшими, словно осколки бутылочного зеленого стекла. Мне ничего не оставалось, как, поднырнув под его руку, протиснуться мимо него и выйти в сумрачную прихожую. Торе даже не изменил позы, словно я для него был ничто, пустое место. Я со страхом подумал, что теперь Донди, наверное, не поздоровится, и, к своему удивлению, услышал ее спокойный тонкий голосок:
— Дурды, погоди, я провожу тебя!
Но Торе-усач с треском захлопнул перед дочерью дверь и два раза повернул в замке ключ. По двери слабо забарабанили кулаки Донди. Она закричала, захлебываясь слезами:
— Открой! Слышишь, открой! Все равно я буду делать как хочу! Я не выйду за этого толстяка!.. Дурды! Дурды, ты ушел? Отвори же мне дверь! — И не в силах больше вымолвить слова, прижалась к двери худеньким тельцем, не сдержала рыданий.
Торе-усач, словно каменное изваяние, стоял, широко расставив ноги, и, подперев спиной дверь, разглядывал меня. Я шагнул к нему.
— Вы не имеете права так поступать! Она же ваша дочь!.. Я пожалуюсь в райком комсомола!..
У Торе нервно дернулась щека. В то же мгновение тяжеленный удар обрушился на мою голову. Я отлетел в угол. Прихожая наполнилась звоном, перед глазами поплыли красные и желтые круги, рассыпались на множество пестрых крапинок. Кто-то поднял меня с пола за шиворот и выбросил за ворота. Я поднялся с земли. Из носа капала кровь. Я медленно побрел к каналу, чтобы умыться. И не переставал думать про Донди.
Письмо первое
«Здравствуй, мама! Вот уже почти неделю я в Ашхабаде. А вы все еще у меня перед глазами: ты и моя милая сестренка, держась за руки, бежите по платформе за вагоном. А поодаль, за головами провожающих, я вижу высоко поднятую руку Байрама-аги. Передай ему, что я постараюсь выполнить его просьбу. Когда поезд уже тронулся, он обнял меня и сказал: „Не подведи, братан. Знай: твои вступительные экзамены — это и наш экзамен“. Я вскочил на подножку и не успел ему ответить…
Извини меня, что я вам не написал сразу, в день приезда. Скажу честно, впервые попав в такой большой город, я позабыл обо всем на свете. Здесь все необычно, не так, как в нашем ауле.
Приехал в Ашхабад рано утром. Вышел на привокзальную площадь, и меня сразу поразило обилие людей. Их было во сто крат больше, чем на нашем рынке в базарный день. Все почему-то суетились — одни бежали в одну сторону, другие — в противоположную. Около таблички с квадратиками и надписью „Стоянка такси“ вытянулась длинная очередь. Поминутно подъезжали легковые автомобили и забирали пассажиров, а очередь не убывала. У дежурного с красной повязкой на рукаве я спросил, как добраться до университета. Он указал остановку троллейбуса и объяснил, что надо ехать до конца.