Учитель, я с благодарностью вспомнил о вас на первом же вступительном экзамене. II не только потому, что в школе постоянно чувствовал ваше внимание и заботу. (Это чувствовали в классе все.) Но главным образом потому, что мне довелось писать сочинение на свободную тему: „Достойный уважения человек“.
Когда я жил в ауле, я не задумывался, кого уважаю больше других. И вот задумался. Стал вспоминать писателей, художников, артистов, народных бахши, о которых вы рассказывали. Я подумал: „Почему люблю их всех и то, что они творят?“ Мне показалось на секунду, что я опять в нашей школе на уроке литературы и слушаю вас, учитель. Я представил, как вы, поблескивая стеклышками очков, обводите нас внимательным взглядом и глуховатым голосом рассказываете что-то интересное, чего мы не найдем в учебниках. Класс слушает, затаив дыхание… Вот почему я люблю всех тех, о ком услышал от вас! Вы любили их сами и умели привить это чувство нам. Многие из нас только благодаря вам полюбили историю и литературу.
Еще я вспомнил то, как в тягостные минуты всегда влекло меня к вам. У вас, кроме дельного совета, всегда находились ласковые ободряющие слова, которые вселяли надежду, заставляли верить в свои силы… Когда у нас, у ребятни, оставались свободные минуты от игр и шалостей, мы всегда прибегали к вам, чтобы помочь вам управиться по хозяйству. Мы вместе с вами возились в огороде, окапывали деревья в саду, из длинных жердей делали подпорки и ставили их под отяжелевшие яблоневые ветки. А вы нам рассказывали то, чего не успевали открыть на уроках. Тогда же я впервые узнал о неразгаданных тайнах египетских пирамид, об исчезнувшей стране Атлантиде, о древних цивилизациях, о предстоящих полетах к другим мирам и о многом другом. Я не помню минуты, чтобы нам было с вами скучно.
Почему мы вас так любили? Никто из нас не задавал себе этого вопроса. Это было естественным. Но сейчас, на экзамене, я задумался над этим. Вы были для нас очень понятным. Наверно, это происходило оттого, что вы умели как-то снизойти до нас, а мы изо всех сил старались возвыситься и дорасти до вас… И если каждый из нас оставил при себе хотя бы по зернышку от всего, что вы давали нам, эти зерна прорастут и превратятся в большущий сад. Я верю в это.
Так я и написал в своем сочинении.
Я упомянул в своем первом „произведении“ и о том, чего вы, может быть, не знаете. Когда-то давно мы считали, что если вы ставите кому-нибудь в журнале пятерку, то сажаете его „на самолет“, если четверку — „в поезд“, тройку — „на коня“, двойку — „на осла“, а если уж единицу — то „на черепаху“. Сейчас об этом смешно вспоминать. Но тогда мы это принимали всерьез и немало подтрунивали над теми, кому пришлось трястись на „осле“ пли тащиться на „черепахе“.
Сейчас спешу сообщить вам, что за свое сочинение я „сел в поезд первого класса“. Ура! Я хлопаю в ладоши и прыгаю от восторга!..
А вот по письменному русскому прокатился на „коне“. Но не падаю духом: конь — все же не осел. Тем более если добрых кровей!..
Чары-мугаллим, по правде говоря, мне и сейчас здорово не хватает вас. Были бы вы поближе, пришел бы посоветоваться.
А дело вот в чем.
Ребята, которые сдают экзамены вместе со мной, вроде бы ничем не отличаются друг от друга. Но, оказывается, это только внешне. Есть такие, что имеют своих „толкачей“.
Случается, дверь в аудиторию неожиданно отворяется и, несмотря на специальную табличку с надписью: „Тише! Идут экзамены“, входят какие-то лица, довольно солидные на вид. Иногда экзаменаторы торопливо идут им навстречу, подобострастно пожимают им руки, выходят с ними в коридор, о чем-то переговариваясь.
А бывает, что такие посетители уверенно следуют прямо к столу, шепчут что-то на ухо экзаменатору. А тот заискивающе улыбается и согласно кивает головой.
Вначале я не понимал, что означают эти визиты во время экзаменов. „Неужели пожилые люди собираются поступать в институт?“ — думал я. Заговорил об этом — товарищи осмеяли меня. Оказывается, эти люди, пользуясь своим авторитетом, хлопочут о родственниках и земляках. Присмотревшись повнимательнее, я заметил, что подопечные этих лиц, почти не готовясь к экзаменам, всякий раз уходят от экзаменатора с довольной ухмылкой.
Мне особенно сделалось обидно, когда моему товарищу Орунбаю предложили забрать документы и катиться на все четыре стороны. Он, как и я, приехал из далекого аула. После школы три года работал в колхозе чабаном, чтобы накопить денег для поездки в Ашхабад. Конечно, он многое забыл из того, что проходили в школе. Но зато теперь я видел, как старательно он готовился к экзаменам. Мне кажется, он никогда не спал: просыпаясь утром, я его видел за столом уткнувшимся в учебник, ложась в постель, снова видел Орунбая в той же позе. И на экзамене он отвечал, на мой взгляд, совсем неплохо. Только не очень свободно у него подвешен язык. И бойкости не хватает.