Я смотрел на дедушку, он стал казаться мне еще более старым, как будто ему уже больше ста лет, но глаза, его глаза продолжали ярко блестеть синевой на изборозжденном морщинами лице. Я привстал и вытащил из заднего кармана джинсов бумажки с диагнозом. Внезапно, на меня нахлынули события минувшего дня. Я как будто проснулся ото сна. Дедушка внимательно наблюдал за мной, а затем аккуратно вытащил бумаги из моих бледных пальцев. Файлик зашелестел… этот звук, я словно снова оказался на мосту.
-Глиобластома, - прочитал старик, надев на нос тонкие очки. - Хм… сочувствую, Леонид.
-Вы знаете, что это такое? - тихо спросил я.
-О да, - кивнул старик и положил бумагу на стол рядом с чайником.
-Врач сказал, что мне осталось три месяца, и что симптомы, боль будут только усиливаться, - я боялся того, о чем говорил, потому что озвучивая все словами, кажется, как будто ты закрепляешь это в реальности. Но мне было трудно остановиться, в горле прорвало плотину. Я рассказал Василию Михайловичу, как все началось, как прошли исследования, все вплоть до нашей с ним встречи. Горло сдавили слезы, но я не мог остановиться и говорил, говорил, говорил… Старик сидел не шелохнувшись и слушал меня, не отводя глаз. Я разрыдался, как маленький ребёнок. В груди что-то развязывалось, живот свело судорогой, я чувствовал, что могу задохнуться от количества воды, которая сплошным потоком истекала из моих глаз, попадая в рот и теряясь на шее.
Василий Михайлович медленно встал, и пододвинул свое кресло вплотную к моему. Затем он взял меня за обе руки и крепко сжал. Я продолжал рыдать, в какой-то момент я спохватился, что веду себя, как ненормальная истеричка, но потом все чувства и эмоции слились в одну сплошную реку слез. Вся комната расплылась. Я ощущал тёплые сильные руки старика, которые не отпускали меня.
-Ну вот, дорогой мой, - улыбнулся Василий Михайлович. Я поднял глаза, протер рукавом куртки лицо, чтобы вернуть четкость очертаний комнаты. Передо мной было добродушное лицо, но уже не такое старое, как казалось мне раньше. Сколько же все-таки ему лет?
-Простите меня, - я смущенно шмыгнул носом и отвёл глаза.
-Иногда нужно и поплакать, со слезами из тебя вышло столько боли и отчаяния, теперь ты ощущаешь, что стало легче? - продолжал улыбаться дедушка.
-Да, - я успокоился и еще дрожащей после рыданий рукой поднял чашечку остывшего чая. - Мне правда стало легче. Но мне так стыдно перед вами…
-Не стоит, не запрещай себе испытывать эмоции, - Василий Михайлович поднялся с кресла и взял чайник. - Главное, научиться осознавать, что конкретно ты испытываешь. Чаек-то у нас остыл, пойду еще нагрею. У меня еще пирог есть, Леонид! Правда, он вчерашний, но еще вкусный. Будешь?
-Наверное, да, попробую, - я снова шмыгнул носом и вдруг заметил пачку одноразовых салфеток на столике прямо перед собой. Не помню, стояла ли она здесь раньше или нет? Наверное Василий Михайлович поставил, пока я давал тут влажный концерт. Я вытянул парочку салфеток, чтобы вытереть свои мокрое лицо, шею, руки и высморкаться. Мой взгляд снова привлекла орхидея на подоконнике. Сейчас она показалась мне особенно красивой, свежей, один единственный большой белый цветок светился ярким пятном в полумраке комнаты.
-Во-от горячий чаек! - довольно объявил хозяин квартиры и налил в мою чашку дымящегося кипятка. - Тебе нужно обязательно съесть вкусненького. Мне всегда помогает и расслабиться и успокоиться.
-Спасибо, - ответил я, набирая в рот обжигающий чай, яркий аромат трав ударил в нос. Я ощутил, как мое напряженное от рыданий тело начинает расслабляться. Василий Михайлович отодвинул свое кресло на старое место и аппетитно жевал пирог, причмокивая.
-Давай, Леонид, возьми, - старик пододвинул блюдо ко мне. - Иначе я все съем и буду жалеть, что тебе не оставил.
-Спасибо, - я надкусил небольшой кусочек. Вкусно, цитрусовый. - Василий Михайлович, я хотел спросить у вас.
-Что же?
-Вы излечились после клинической смерти, как вы думаете, мне может это помочь? - спросил я, но внутри уже знал ответ.
-Если бы все было так просто, Леонид, то клиническая смерть была бы в списке методов лечения, - покачал головой дедушка. - Мой случай был исключительным, врачи говорили, что много разных факторов сошлись вместе, чтобы произошло исцеление. Но для меня это навсегда останется чудом, которое мне послал Господь. Он дал мне еще один шанс, чтобы я смог посмотреть на себя, свою жизнь, переоценить все, что знал.
-Василий Михайлович, вы говорили, что нужно искать нечто незыблемое, то, что никогда не исчезнет, то, на что можно было бы опереться и стать счастливым, - я решил прояснить для себя эту тему. После моего крокодильего плача я ощутил, что это важно узнать. В противном случае, я просто не знал, что мне делать. Дыра в груди, которая до этого была огромной и втягивала туда все, сейчас стала меньше, теперь я бы назвал ее простой ямой.