Мария все же глянула на меня своими темными глазами, в которых я прочитала что-то вроде сочувствия или сожаления.
И вернулась к изучению своих ногтей.
— Боюсь, выбраться тебе отсюда невозможно. Разве что Макс и вправду бы тебя полюбил. Но он уже вчера признался, что ты — снова не та.
Я почувствовала себя так, словно кто-то с размаху ударил меня по лицу. Не та?
Конечно, этого можно было ожидать. И не то что бы во мне взыграло задетое самолюбие. Слова про «не ту» для меня означали совсем другое, нечто куда более страшное, чем не оправдавшиеся надежды на любовь. Они означали, что мне не выбраться отсюда, как и всем прочим женщинам, которым не повезло встретить Макса.
Мария уже не казалась мне добродушной тетушкой, готовой по-матерински меня пожалеть. Она наконец оторвалась от рассматривания собственных ногтей и взглянула на меня. Зрачки в ее карих глазах стали совсем уже неразличимы.
А на загрубевшем от ветров, мороза и солнца лице отчетливо проступили темные пятна.
Глава 30
Я отшатнулась и попятилась, не в силах отвести взгляд от вмиг переменившейся женщины. Кровь пульсировала в висках, а в голове набатом бухало одно и то же слово. Бежать. Бежать. Бежать.
— Уже не убежишь, — печально сказала Мария. — Мне очень жаль.
Мой мозг отказывался воспринимать реальность. Я не могла поверить, что меня постигнет та же участь, что и всех остальных бывших возлюбленных Макса. Цепляясь хоть за какую-то надежду, я вспомнила о Миле. Ей же, судя по записям, удалось сбежать от Бэллы!
— Мила…
— Не обольщайся, — оборвала меня Мария. — Милка не выжила. Она не утонула. Позже умерла от рака. Совсем юная была… А Бэлла, — Мария поморщилась, будто ей было неприятно произносить имя дочери, — даже дала им уехать для лечения. Милке с матерью. Не раздирало их от ужаса при выходе из Агарта — вон, как тебя на мосту. Только толку? Считай, издевка была. Девчонка все равно умерла. А мать то ли в лес ушла, то ли еще что. Пропала.
Внутри меня ворочался холодный склизкий ком. Я проклинала себя за решение сменить обстановку и отправиться в уединенное место, покинув цивилизованную Москву, где никогда и ни при каких обстоятельствах не бродят по улицам призрачные женщины в белом.
— У Милы были рыжие волосы, — утвердительно сказала я, вспомнив рассказ таксиста о том, как он разыскивал в Агарте понравившуюся ему попутчицу, а наткнулся на похороны девушки, бывшей рыжеволосой до того, как рак лишил ее волос.
Как же мне тогда не понравился болтливый таксист! Знала бы я, что он практически последний нормальный человек из всех людей, которых мне суждено было встретить в жизни…
На меня вдруг накатило странное безразличие, я отыскала взглядом простую деревянную скамейку и опустилась на нее, сложив руки на коленях. Какой смысл бежать, если покинуть деревню все равно невозможно?
Мария продолжала говорить, и я равнодушно отметила, что женщина будто торопится побыстрее рассказать мне все то, что накопилось в ее душе. Она тараторила, запиналась и глотала слова.
Но в целом ее рассказ мне был понятен. Наверное, на тот момент мозг включил какие-то защитные механизмы, потому что я слушала Марию так, как будто она описывала что-то, совершенно меня не касающееся. Сюжет фильма, например.
— Белка всех уже достала. Сначала вроде ничего. А потом…
… Потом, со слов Марии, Бэлла все больше утрачивала то человеческое, что в ней еще оставалось. Зато черты Белой бабы проявлялись в ней все ярче.
Распоясавшаяся Бэлла привела за собой других. В магазине появилась высоченная тетка, и кое-кто из местных жителей уверял, что видел продавщицу без очков, и якобы у нее был всего один глаз — да и тот на месте переносицы.
По деревенским улицам прохаживалась женщина с зеленоватой кожей. Она ласково улыбалась деткам, которые молча таращились на нее со дворов, и дребезжащим голосом зазывала их пойти с собой. Но это было словно не всерьез. Заторможенные ребята не собирались никуда идти с незнакомкой, так что квакающая дама только пугала родителей — тех, кого Белке коснуться не удалось, и потому они не спали днем. А потом, заливисто хохоча, словно она была школьницей, морщинистая тетка убегала вдаль по улице.
Бэлла — как и положено классической Белой бабе — выпрашивала у агартовцев новую одежку. И некоторые смельчаки, то ли в шутку, то ли ради эксперимента, покупали Белке новые платья. Все, как на подбор, белые. Но она все равно продолжала ходить в своем жутковатом грязном рубище.
Еще до появления одноглазой продавщицы и дамы с зеленоватыми патлами Бэлла стала захаживать в дома агартовцев. Растерянные люди не прогоняли ее — кто-то принимал Бэллу, потому что считал ее вполне обычной девушкой (ведь ее тела так и не нашли!), а кто-то не указывал незваной гостье на дверь, опасаясь мести. И для тех, и для других исход был предназначен один.
Бэлла вела себя дружелюбно — играла с детьми, болтала со взрослыми. Правда, никто потом не мог вспомнить содержание этой болтовни. Но это было уже неважно — после визита Белой бабы хозяев как подменяли. Дети и взрослые становились вялыми и чувствовали постоянную сонливость. А во время сна на их лицах и телах проступали темные трупные пятна — такие же, какие были на Бэлле, если хорошенько приглядеться.
Один мужчина — очень умный, с научной степенью, приехавший в Агарт за спокойной обстановкой для работы — умудрился сохранить разум и способность анализировать после Белкиного визита. Он рассказал Марии, что, приходя в дом, Бэлла находила возможность коснуться каждого из присутствующих. Сам ученый обнимать себя не дал — он вообще терпеть не мог, когда его трогают посторонние люди. Зато его жена из вежливости позволила визитерше потрепать себя по плечу, а дети с удовольствием посидели на коленях у доброй тети.
После того, как Бэлла навестила ученого и его семью — супруга и дети мужчины словно исчезли. Нет, фактически они все жили с отцом семейства под одной крышей, как и раньше. Только веселая говорливая женщина и крикливые детишки стали тихими, сонными и ленивыми.
Как зомби.
Казалось, хуже уже не будет. Но Бэлла вошла во вкус. Хотя человеческие чувства ей больше не были свойственны — она ни к кому не проявляла доброты или сочувствия — жажда того, чего хотят все люди, у Бэллы осталась.
Озлобившаяся утопленница желала не только мести. Она хотела еще и любви.
Ночами Бэлла стала забирать приглянувшихся ей мужчин. Очевидно, ее не устраивали ею же созданные подавленные существа, и Бэлла быстро возвращала похищенных обратно.
После чего они выглядели еще более пришибленными.
И тогда, словно напитавшись страхами агартовцев, Бэлла пошла чудить за пределами села. Добралась до пары с маленьким ребенком, хозяев близлежащей базы, и стала забирать мужчину на несколько дней. А женщине с малышом Белка даровала крепкий сон и равнодушие на то время, пока муж и отец отсутствовал…
— Она мне рассказывала, — с отвращением говорила Мария, — какой классный этот Михаил. Почти как Максим. Она, Бэлла, вообще повадилась ко мне бегать и рассказывать подробности своей… своей жизни. Я вроде как и мать ей, только дико мне. Помню же Белку девчонкой. Милой, доброй, пусть и глупой.
Мария покачала головой. Ее темные глаза стали совсем пустыми.
А мне так захотелось спать, как будто меня саму обнимала Бэлла. Наверное, организм уже отказывался сохранять бодрость.
Все стало неинтересно. Бэлла, Макс, зомби-дети и зомби-взрослые.
— Я спать.
Я даже не подумала о том, что в сложившихся обстоятельствах мое заявление звучит дико, и, сгорбившись, поплелась в сторону дома, покинутого на заре. Может, Мария и смотрела мне вслед с отвисшей челюстью, но мне было все равно.
Такого безразличия ко всему и странного душевного равновесия я раньше никогда не испытывала.
Голубая дверь была аккуратно прикрыта, но не закрыта до конца — именно в таком положении я ее и оставила. И сделала это намеренно — это был вроде как вызов, намек для Макса, что я все поняла и сбежала. Пусть бы он хоть немного потревожился, размышляя, где меня теперь искать.