– Не будь смешным, – отеческим тоном пожурил меня Кефтия. – Любой в Исфагане знает, что ты самый подходящий человек для этого дела. Твой успех принесет почет и уважение твоим родителям и городу. Удача может улыбнуться тебе. Поверь мне, Ахмед, вознаграждение будет немалым.
– Ну, может быть, я и возьмусь за эту работу.
– Конечно, возьмешься, – заверил меня начальник полиции. – Разве я не говорил, что ты единственный, кто для нее пригоден? Просто помни все, что я тебе сказал. И помни, что американцы – очень странный народ, склонный к внезапным вспышкам энтузиазма и поспешным решениям. Но под твоим присмотром он наверняка добьется успеха.
– Что это за человек и с какой миссией он прибыл в Иран? – спросил я.
– Его имя Стивен Дэйн. А что касается миссии, он скажет тебе сам – столько, сколько сочтет нужным. Вы встретитесь с ним сегодня вечером в отеле «Шираз».
Начальник полиции ушел, а я рассказал родителям о своей новой работе. Их радость не знала границ. Отец немедленно решил купить садовый участок за городом и весело рассмеялся, когда я сказал ему, что плата за мою работу может не покрыть подобных расходов.
– Ты сделаешь все, как надо. Я верю в тебя, – заявил отец.
Я ничего не мог сказать на это. Привычки и ожидания старых землевладельцев невозможно изменить за одну ночь.
Глава 2
Вечером начальник полиции привел меня в отель «Шираз» и представил Стивену Дэйну. Я с живым любопытством разглядывал агента. Мое первое впечатление о нем – высокий мужчина с властным взглядом серых глаз и продолговатым худым лицом. У него были сильные руки – твердые и сухощавые. Шея в распахнутом вороте белой рубашки была мускулистой, а это верное свидетельство физического состояния человека. Вообще же выглядел он суровым, неторопливым и церемонным. Мне показалось, что он не часто смеется, и, судя по его выражению лица, я решил, что он склонен к аскетизму. Помимо этого, он сильно напоминал мне других американских офицеров, с которыми я познакомился во время войны.
– Итак, мистер Дэйн, – сказал Кефтия, – позвольте мне представить вам Ахмеда Аботая эд-Дина, переводчика необыкновенных достоинств, моего старого друга. Ни один местный житель не знает о здешнем преступном мире больше, чем мой дорогой Ахмед. А то, чего он не знает, он, вероятно, способен узнать.
Я попытался вставить слово, потому что он говорил обо мне, словно об овце на базаре, но Кефтия с силой схватил меня за локоть и продолжил:
– Ахмед – это сокровище, мистер Дэйн. Он знает все, что можно знать о контрабанде, ворованных вещах и вымогательстве. А такое знание достается нелегко. И, как я уже упоминал, он замечательный переводчик и такой человек, к которому без опаски можно повернуться спиной. В один прекрасный день Ахмед разбогатеет, если только прежде его не повесят. Кроме того, он может сохранить в тайне все, что вы посчитаете нужным ему доверить. Я лично гарантирую вам это – клянусь именами почтенных родителей Ахмеда.
Я принял во внимание эту угрозу. Ничего, придет час, когда мы с Кефтией уладим наши дела.
Кефтия поклонился и испросил разрешения удалиться, весьма довольный тем, что оказывает услугу и Тегерану, и Вашингтону, причем с двойной выгодой.
Мы с Дэйном остались наедине, к обоюдному нашему смущению. После устроенного мне Кефтией представления было трудно установить хорошие деловые отношения.
– Не хотите ли кофе? – спросил Дэйн, нарушив молчание.
Я кивнул.
Дэйн приготовил кофе, и мы молча выпили по первой чашке. За второй Дэйн, как будто читая мои мысли, проронил:
– Пусть Кефтия вас не беспокоит, Ахмед. Он полицейский, а они совершенно одинаковы во всем мире.
– Все полицейские одинаковы, только преступники разные, – откликнулся я, на ходу сочинив афоризм, подходящий к теме.
– Преступники тоже различаются не очень сильно, – задумчиво возразил Дэйн. – Они не сильно отличаются от полиции. Я заметил, что они поразительно похожи.
Для американского агента это было странное высказывание.
– В самом деле? – осторожно спросил я.
– В определенной степени, – подтвердил Дэйн. – Я думаю, это вид симбиоза. Или, возможно, некоторых людей просто тянет к преступлениям. И на какую сторону они встанут – всего лишь дело случая.
– Выходит, есть склонные к преступлению полицейские и преступники-законолюбы?
– Я в этом уверен, – сказал Дэйн.
Я рассмеялся, довольный этим весьма вольным выводом. Разумеется, я принимал во внимание, что Дэйн выказывает мне симпатию чисто автоматически, но все же он сразу мне понравился. Мало того, этот человек снискал сразу мое доверие и восхищение.