Что-то блеснуло у него над переносицей. Маленький зеленый треугольник, какой-то драгоценный камень невероятным путем инкрустированный под самый верхний слой кожи. Естественно, эта причудливая операция не оставила никаких следов на его быстро заживающем теле.
– Она родила тебя? – медленно спросил я.
Если бы я позволил, мои руки задрожали бы при мысли, что передо мной единокровный брат, один сын, которого она оставила для себя.
– Она? – коротко спросил он. – Кто это она?
– Карраказ.
– Нет, – сказал он. – Она моя Джавховтрикс. Я просто капитан ее гвардии. Меня зовут Мазлек в честь того, кто когда-то охранял ее, пока его жизнь не угасла. Так должен делать и я.
– Но ты не можешь умереть, – сказал я. – Или можешь, Мазлек, капитан гвардии этой суки?
Его глаза распалились, распалились добела. Затем он улыбнулся. Он был испорченным отродьем, но сильным испорченным отродьем, отродьем с Силой. – Не оскорбляй ее. Если тебя расстраивает мысль, что я бессмертен, то могу заверить, что это не так. Не совсем так. Не так, как она. Она взращивает прекрасные стада, но в нас нет ее крови. Только в одном человеке она есть.
– Значит, она послала тебя, – сказал я. – Она предвидела мое появление с помощью колдовства и спустила своего пса.
– Чего ты хочешь? – произнес он. – Подраться со мной?
Он был моложе меня, возможно, на три или четыре года моложе. Когда я был в том возрасте, в котором он учился творить чудеса, я вовсю мотался в битвах, охотясь и ревя среди палаток. А этот Мазлек выбился в начальство. – Я не хочу драться с тобой, – сказал я. – А думаю пойти наверх и поспать. Что ты тогда будешь делать?
Он сказал:
– Иди наверх и ложись спать, а потом посмотрим. Мне было интересно, нападет ли он на меня, когда я повернусь к нему спиной.
Но он намеревался играть в эту игру по моим правилам. Что же касается людей, бывших в помещении, то они старательно проигнорировали наш иностранный разговор и наше расставание.
Я прошел наверх в темную маленькую комнатку, дверью которой служила кожаная занавеска. На широком подоконнике стояла масляная лампа, освещавшая деревянный топчан с ворохом тряпья на нем (это была кровать) и ночной горшок в углу. Этот ночной горшок позабавил меня. Я поставил его там же, где он стоял, до того как я споткнулся о него при входе. Затем я лег и доверился своим чувствам, которые так волшебно подействовали на меня, что я погрузился в сон.
Мне следовало предвидеть это. Подкравшись ко мне, как большая белая кошка, он занес нож над моим сердцем. Но до того как я проснулся, прорываясь сквозь океан тьмы и огня, Сила во мне среагировала быстрее моего тела. Я едва осознал это, а Сила, вырвавшаяся из меня, отбросила нож вверх так, что он воткнулся в потолочную балку, а моего противника ударила так, что он отлетел к стене.
Я слез с кровати, подошел и встал над ним. Рискуя повторить случай с Лели, я произнес:
– Если ты владеешь Силой, то почему пользуешься ножом?
– Я подумал, что если я воспользуюсь Силой, то это разбудит тебя, – сказал он.
Это не было правдой. Я понял, что он не был настолько магом, как хотел внушить мне.
Сжавшись, он взглянул мне в лицо и довольно спокойно произнес:
– Нет, я не ровня тебе. Убей меня, если хочешь. Я подвел ее.
– Значит, она послала тебя казнить меня?
– Нет. Она не знает, что я пришел сюда. Она разгневается. Ее гнев будет ужасен, но ты не можешь бояться того, что любишь, не так ли, Зерван? Должно быть, он узнал мое имя внизу. И хотя он не спрашивал, но, конечно, уж непременно заметил, что это была скорее маска, чем имя.
– Ты любишь ее.
– Не в том смысле, как ты подумал, – сказал он. Он дружелюбно рассмеялся, – не в том смысле.
Я вспомнил Пейюана, черного вождя, который был с ней у того, другого моря. Он сказал, что не желал ее, а только любил. «Это выглядит так, будто она привязывает их, – подумал я, – не посредством фаллоса, – это можно забыть, – но душой и разумом».
– Ты догадался, – произнес я, – что я пришел сюда, чтобы видеть ее.
– Да. И она догадалась тоже.
– Сколько еще бесплодных покушений на мою жизнь ты собираешься предпринять?
Он пожал плечами. Теперь я вспомнил о Сореме. Он обладал Силой, но не в достаточной мере, можно было легко забыть, что он был волшебником. Однако, если бы мне потребовалось доказательство, что Сила может быть отпущена любому человеку, а не только богам, то он был бы этим доказательством. Об этом знала и она, моя мать. Как сказал ее Мазлек, она воспитывала прекрасные стада. Когда он повернулся, свет заиграл на Нем. Вся эта белизна выглядела нереальной.