"Ёб твою мать" - заорал Харончик: "Когда же всё это кончится!" Он положил отрубленную голову на каталку и задумался - верно говорят индейцы, что жить мужчине мешают лишь два отростка - язык и член, но вот что с этим делать, они не посоветовали.
"Ладно" - решил Мовсесян: "Надо сначала здесь убраться и привести себя в порядок, голову пришить на место, а то её родственники мне самому голову открутят". И он начал действовать. Аккуратнейшим образом убрался в помещении морга, пришил голову суровыми нитками телесного цвета, замазав место разреза специальной косметикой и уложил труп в холодильник, поставив на термостате стандартные -20.
"Во избежание соблазнов" - решил он: "Попытаюсь начать новую жизнь". Себя тоже необходимо было привести в порядок, он подошёл к умывальнику и посмотрелся в зеркало. За прошедшие две недели он явственно похудел, а его глаза приобрели нездоровый блеск, но больше всего привлекала внимание неаккуратная щетина, торчащая во все стороны. Поковырявшись в ящиках стола, Харончик обнаружил старый бритвенный станок, заляпанный засохшей пеной с вкраплениями волос и возрадовался. Бриться тупой бритвой удовольствие ещё то, но он сознательно подверг себя экзекуции, залепив места порезов газетой.
"Красота требует жертв" - решил Мовсесян.
Глава 22. Ссора с Анной Семёновной
Пора было начинать новую жизнь, и он решил попробовать. Супруга съебалась к тёще, так что с этой стороны затруднений не предвиделось. Харончик решил зайти в любимый бар и обмыслить стратегию своего нового поведения. Он уселся в углу, заказал Чивас и стал раздумывать: "Прежде всего, об анальном сексе на какое-то время придётся забыть, дабы не спугнуть потенциальную подругу. Потом... может быть, только без излишнего напора. Так, кто у нас первейший кандидат? Анна Семёновна вечно бросалась на хуй, с неё пожалуй и начну. Она сцуко, конечно в курсе моих пристрастий, но если пристрастия закончились, то и переживать не о чем. Покочевряжится, конечно, но где наша не пропадала?"
С утра тщательно выбритый Харон Абрамович надел новый костюм и галстук, почистил штиблеты и зашёл в кулинарию, где приобрёл здоровенный вычурный торт, украшенный заварным кремом. Затем посетил цветочный магазин и купил пять свежайших красных роз на длинных стеблях и лишь после этого отправился на работу. Не заходя в корпус № 7, он направил свои стопы в сторону к потенциальной новой любови, надеясь, что все пройдёт замечательно.
Обойдя больных в спортивных костюмах и халатах, возвращающихся с завтрака, он подошёл к двери в искомый кабинет, откашлялся и вежливо постучался.
"Да, да, войдите" - ответили из-за двери.
Харончик вошёл, сияя белозубой улыбкой: "Дорогая Анна Семёновна, хочу сразу разрулить все бывшие непонятки между нами и приглашаю вас сегодня вечером в ресторан. Вы роскошная женщина, я сразу обратил на вас внимание, бес попутал, извините".
К врачихе, сильно побледневшей после того, как она увидела господина Мовсесяна, потихоньку начал возвращаться нормальный цвет лица.
"Понятно, значит трупы надоели, ты решил переключиться на живых женщин и начать, видимо, захотелось с меня. Что ж, польщена. Только похоже, Харончик, Бес тебя попутал совсем не по-детски. Вчера у тебя была гематома в пол-ебала, не подскажешь, куда она делась? И потом я врач, всё понимаю, но трахаться с тобой после протухшего трупа у меня желания никакого нет, вот абсолютно. Я человек верующий и вообще не понимаю, чо у тебя там в морге творится, возможно, черти по стенам скачут. Так что иди-ка ты дружок на хуй, ищи других кандидаток на коитус".
Она бочком обошла паталогоанатома, открыла дверь и произнесла: "Вали отсюда, быстро".
Но Харон Абрамович не был тем человеком, который сразу сдаётся, он схватил даму за сиськи и припал к её устам долгим поцелуем. Однако реакция врачихи оказалась совсем не той, на которую он рассчитывал.
Она коленом со всей дури заехала ему в пах, отчего у доктора перехватило дыхание и потемнело в глазах, он согнулся, баюкая пострадавшие пичандалы, затем дама вырвала из его ослабевших рук торт и водрузила его Харончику на голову. Потом выдернула из другой руки импровизированный букет роз и стала методично хлестать его по морде, приговаривая: "Ну хуй, это нахуй, а не куда-то в другое место".