У нее были такие мягкие пухлые щечки, что мне захотелось поцеловать их, а еще ее розовый, похожий на конфетку рот.
Вот бы увлечь ее в уголок и разговорить, при этом постараться запомнить каждую черточку, чтобы потом запечатлеть на бумаге. Надо объяснить, зачем мне это нужно, и она все поймет. Ведь в желании ее нарисовать нет ничего порочного.
На самом деле я уже видел ее на страницах своей книги, а ее имя рождало в уме цепочки слов, словно строки старого стихотворения Огдена Нэша: «Белинда жила в маленьком беленьком домике…»
Когда она потянулась за стаканом, на ее руке сверкнул золотой браслет. Бледно-розовые стекла очков позволяли мне разглядеть ее глаза. Руки ее были покрыты чуть заметным светлым пушком. Белинда озиралась вокруг, будто ей здесь совсем не нравилось, и она уже начала обращать на себя внимание. Но разве на нее можно было не смотреть! Она опустила голову, точно ей вдруг стало неловко. Тут я впервые обратил внимание на ее грудь под белой блузкой. Очень хорошо развитая грудь. Воротничок неплотно прилегал к шее, и я увидел загорелое тело.
Можете себе представить взрослую грудь у такой маленькой девочки?
Я взял напитки и поспешил отойти подальше от бармена. Эх, зря я не заказал джина! Ведь то, что было у меня в стаканах, никак не могло сойти за слабоалкогольный напиток.
Кто-то тронул меня за плечо. Энди Фишер — обозреватель из «Окленд трибьюн» и мой старый друг. От неожиданности я чуть было не расплескал виски.
— Меня одно интересует. Только одно, — ухмыльнулся Энди, бросив на Белинду оценивающий взгляд. — Ты что, и детей тоже любишь?
— Очень смешно, Энди!
Белинда уже почти затерялась среди гостей, и я поспешил за ней.
— Ну серьезно, Джереми! Ты никогда не говорил мне, что тебе нравятся дети. Вот это я и хотел бы узнать.
— Энди, спроси у Джоди. Джоди знает все.
Неожиданно я заметил в толпе профиль Алекса.
— На двенадцатом этаже этого самого отеля, — говорил Алекс, — и она была действительно прелестной девчушкой, звали ее Вирджиния Рэйпп, а Арбакл, конечно, прославился своими пьяными…
Черт бы меня побрал, где же Белинда?!
В эту минуту Алекс повернулся и заметил меня. Я приветственно махнул ему рукой. Но я потерял Белинду.
— Мистер Уокер! — неожиданно услышал я ее шепот.
Вот, оказывается, она где. Спряталась в небольшом коридорчике. Но тут меня опять кто-то ухватил за рукав. Голливудский обозреватель, которого я не переваривал.
— Джереми, как там насчет мультика? Договорился со студией Уолта Диснея?
— Похоже, что так, Барб. Спроси у Джоди. Она все знает. Хотя, возможно, это будет не Дисней, а «Рейнбоу продакшн».
— Видел ту хвалебную статейку в утреннем номере «Бэй бюллетин»?
— Нет.
Белинда повернулась ко мне спиной и пошла прочь, низко опустив голову.
— Ну, полагаю, проект мультфильма — мертворожденное дитя. Они считают, что с тобой тяжело иметь дело. Ты все норовишь научить их художников рисованию.
— Ошибаешься, Барб. — «Да пошел ты, Барб!» — Тем более мне плевать, что они будут делать.
— Какая сознательность! Честный художник.
— Я именно такой и есть. Книги — это навсегда. Пусть берут себе кино.
— За хорошую цену, как я слышал.
— Почему бы и нет, хотел бы я знать! Барб, но зачем ты тратишь на меня свое драгоценное время? Ты ведь можешь скармливать читателям свою обычную ложь, не пытаясь узнать у меня правду.
— Джереми, похоже, ты слегка перебрал и тебе не стоит участвовать в публичных мероприятиях.
— В том-то и дело, что я слишком трезвый. Вот в чем проблема.
Если я сейчас повернусь к ней спиной, она исчезнет.
Тут Белинда внезапно схватила меня за руку и потянула прочь. Спасибо тебе, дорогая. Мы прошли по коридору, куда выходили две смежные ванные комнаты, а еще спальня с отдельной ванной. Дверь в спальню была открыта. Неожиданно я поймал устремленный туда взгляд Белинды. Потом она подняла на меня глаза — потемневшие и обманчиво взрослые за красноватыми стеклами. Передо мной стояла вполне зрелая женщина, если бы не розовые, как леденец, губы.
— Послушай, я хочу, чтобы ты мне верила, — произнес я. — Хочу, чтобы ты верила в искренность моих намерений…
— Относительно чего? — поинтересовалась она, продемонстрировав ямочки.
Мне ужасно захотелось поцеловать ее в шею.
— Я собираюсь нарисовать твой портрет, — объяснил я. — Правда-правда. Я хочу, чтобы ты пришла ко мне домой. И только. Клянусь тебе. Я часто использую натурщиц, причем всегда обращаюсь только в респектабельные агентства. Мне хочется тебя нарисовать…