Такая любовь требует верности, а господин Хосокава был верным человеком. Он никогда не забывал о значении Верди в своей жизни. Со временем, как у всех поклонников оперы, у него появились любимые исполнители. Он собрал коллекции записей Шварцкопф и Сазерленд. Но более всего он почитал гений Каллас. Свободного времени у него в жизни было очень мало, а уж тем более времени на такое серьезное хобби. Он взял себе за правило, отобедав с клиентом или закончив работу с документами, минут тридцать слушать музыку, а перед сном читать оперные либретто. До ужаса редко, может быть, пять воскресений в год, он освобождал себе несколько часов, чтобы прослушать какую-нибудь оперу от начала до конца. Однажды, когда ему было далеко за сорок, он поел несвежих устриц и три дня пролежал дома с тяжелым отравлением. Он вспоминал это время как счастливые каникулы, потому что именно тогда он непрерывно слушал «Альцину» Генделя – даже во время сна.
Первую запись Роксаны Косс ему подарила на день рождения старшая дочь, Кийоми. Помня, как невыносимо трудно подбирать подарки отцу и увидев в музыкальном магазине диск незнакомой певицы, она решила попытать счастья. Однако больше всего ее привлекло даже не имя, а лицо женщины на обложке. Обычно Кийоми раздражали фотографии певиц сопрано. Они вечно прятались за вуалями и раскрытыми веерами. Роксана Косс глядела прямо на зрителя, ее глаза были широко распахнуты, подбородок приподнят. Кийоми потянулась к ней даже раньше, чем прочла название оперы: «Лючия ди Ламмермур». Сколько уже записей «Лючии ди Ламмермур» имелось у ее отца? Неважно. Кийоми не колеблясь отдала деньги продавцу.
В тот вечер, вставив диск в плеер, господин Хосокава уже не возвращался к работе. Он снова превратился в мальчишку, руку которого в токийском Метрополитен Фестиваль-холле сжимает большая и теплая рука отца. Он ставил диск снова и снова, нетерпеливо перескакивая места, где ее голос не звучал. Такой возвышенный, парящий и теплый голос, совершенно бесстрашный. Как могло случиться, чтобы голос был одновременно таким сдержанным и безрассудным? Он позвал Кийоми. Она пришла и остановилась в дверях его кабинета, собираясь произнести «Да?» или «Что, папа?» – но тут сама услышала голос. Голос женщины, которая смотрит с фотографии вам прямо в глаза. Отец не сказал ни слова, он просто указал ей рукой на плеер. Кийоми почувствовала невообразимую гордость оттого, что совершила столь правильный поступок. Музыка словно звучала ей похвалой. Господин Хосокава закрыл глаза. Он грезил.
С тех пор прошло пять лет, и он видел Роксану Косс в восемнадцати оперных спектаклях. В первый раз это произошло по удачному стечению обстоятельств, потом он нарочно подстраивал свои дела так, чтобы в нужное время оказываться в тех городах, где она выступала. «Сомнамбулу» он слушал три вечера подряд. Он никогда не искал с ней встреч, не старался выделиться из общей массы зрителей. Он не считал, что восхищается ее дарованием сильнее прочих, – скорее верил, что только дураки не испытывают от ее пения тех же чувств, что и он. Разве может человек удостоиться большей чести, чем сидеть и слушать пение Роксаны Косс?
Отыщите в каком-нибудь бизнес-журнале статью о Кацуми Хосокаве и вглядитесь в нее повнимательнее. Господин Хосокава не демонстрирует собеседнику своих чувств, потому что чувства – это частное дело человека, закрытое от чужих глаз. Но он неизменно упоминает оперу, и упоминания эти придают ему человечности. Другие VIP-персоны обычно предстают на фотографиях со спиннингами в руках на каких-нибудь горных шотландских реках или за штурвалами собственных спортивных самолетов на пути в Хельсинки. Господина Хосокаву фотографировали в домашней обстановке – он сидит в кожаном кресле, в котором обычно слушает музыку, и за его спиной виднеется новейшая стереосистема фирмы «Нансей». Журналисты не могли не спросить: «Кто ваш любимый исполнитель?» И господин Хосокава не мог не ответить.