— О какой сумме долга идет речь? — едва различая свой голос, спросила я. — Мы ведь еще можем продать издательство и дом? Даже если он под ссудой, ее ведь можно передать другим? Мы могли бы переехать в дом поменьше. Я могла бы устроиться на работу и накопить немного денег, чтобы покрыть общежитие. Ведь есть еще студенческие кредиты. Я же могла бы взять кредит, правда? Пусть не в этом году, но в следующем. И мы бы обязательно что-то придумали. Может быть, открыли бы небольшую кофейню? Или булочную? Мамуль, ты же мечтала о небольшой кондитерской? А я бы во всем помогала. Мы ведь можем, правда? Мы справимся, нам просто нужно немного средств. Если мы продадим издательство, передадим ссуду на дом, то нам останется только отдать долг рабочим и как раз останутся средства для кондитерской при кофейне…
— Малышка, — обратился ко мне отец, перебивая мою сбивчивую речь. — Даже если мы продадим издательство, этих средств не хватит, чтобы покрыть долг перед рабочими и оплатить все долговые счета, благодаря которым издательство существовало эти последние месяцы. Нас затаскают по судам и отнимут все до последнего цента. Дом изымет суд, как единственное имущество, способное перекрыть задолженность перед рабочими, а ссуда так и останется на нас сверху. При таких обстоятельствах ты не сможешь оформить на себя студенческий кредит и мы не сможет открыть никакое дело, даже самое маленькое, не говоря уже о том, чтобы жить в более-менее приличном районе.
Сердце колотилось в груди, оно будто захлебывалось, как после пробежки на максимальной скорости, не справляясь с такой нагрузкой, причем так сильно, что я боялась стать первой восемнадцатилетней девушкой, у которой случился сердечный приступ. Я едва могла дышать, ощущая жуткое головокружение, а к горлу подкатила тошнота.
Это сон. Это все сон. Это не могло быть правдой. Я не могла лишиться всего в один момент. Я так сильно старалась, так много. Я ведь поступила на бюджет, мне нужно совсем немного для общежития и некоторых дополнительных расходов на учебники, еду, и какие-то вещи. Мне нужен только первый взнос. Дальше я сама. Я справлюсь. Я смогу. Я буду учиться и работать, так ведь многие делают и мне это под силу. Но…я ведь не смогу оставить вас… Папочка, мамочка, как же так? Что теперь с нами со всеми будет?
— Что…что нам делать? — глотая слезы, запинаясь, спросила я, едва в силах сконцентрироваться на лицах родителей.
— Кристофер согласился нам помочь, — опуская взгляд, отозвался отец, словно ему было стыдно смотреть на меня.
— Кристофер? — бросив полный непонимания взгляд на маму, переспросила я. — Причем тут Кристофер?
— Он владеет антикризисной компанией, которая помогает спасти бизнес от банкротства и при этом зарабатывается на проценте от получаемой прибыли после. Разумеется, в течение какого-то заранее оговоренного времени: года, двух лет или более того. В зависимости от того, как договорятся стороны, — глухо пояснил папа, в то время как мама подала ему бокал бурбона, которым он тут же смочил горло, словно каким-то придающим храбрости лекарством.
— То есть, он поможет нам, а потом просто возьмет какой-то процент от прибыли и мы будем в расчете? — попыталась уточнить для себя я, ощущая, как нервно трясутся мои ноги, скрещенные под столом.
— Не совсем так, милая, — проронила мама, на что отец сжал ее руку в своих ладонях, в поисках ее поддержки. — У него есть условие.
— Условие? — сглотнув, повторила за ней я. — Какое условие?
— Ему нужна жена, — пояснила мама и теперь настала ее очередь отводить от меня глаза.
В глазах от страха, стыда и волнения потемнело. Мне показалось, что я вот-вот потеряю сознание, поэтому я схватилась за стол, чтобы не упасть, чувствуя как по телу пронеслась дрожь, а воздух словно закончился, а еще, мне мучительно захотелось пить. Шумно сглотнув, я на секунду прикрывая глаза, собирая себя по крупицам.
— Это фиктивный брак, милая, и тебе совершенно необязательно соглашаться, — тут же добавила мама. — Выбор только за тобой.
— Малышка, тебе только исполнится двадцать три. Ты будешь еще так молода и прекрасна, как раз закончишь учебу. Все двери будут открыты перед тобой. Только подумай о перспективах! Кристофер очень уважаемый человек в обществе. Он сможет дать тебе имя, о котором даже мечтать многим не приходится, — добавил папа, а шум в моих ушах усилился.
Что он только что сказал? Двадцать три?
— Фиктивный брак длиною в пять лет? Нет, я не смогу. Я не могу так, — заговорчески зашептала я, отрицательно качая головой. — Я не могу! А как же Мэтт? Как наши чувства? Я не могу так поступить с ним!