— Сожалею, мисс Паркинсон, — невозмутимо сказал полицейский. — Боюсь, нам придется взять вас под стражу.
Глава тринадцатая
Позднее, оглядываясь на свое недолгое тюремное заключение, Белла могла припомнить очень немногое. Она помнила, как Руперт устроил жуткую сцену при ее аресте, а позднее колотил кулаками по дверям ее камеры. Помнила, как на следующее утро появилась в суде и от страха едва не упала в обморок, когда судья отказал ей в освобождении под залог, и как, впав под конец в истерику, оказалась запертой в камере тюрьмы Халлоуэй.
Надзирательница принесла ей отвратительное тушеное мясо, а насмешливый врач в очках без оправы задавал ей бесконечные вопросы. После этого она легла на жесткую и узкую койку и старалась подавить нарастающее отчаяние. Почему Стив отрицал, что был с ней во время той игры в убийство? Кто донес на нее полиции? Крисси, Ангора или Стив? Кто подложил бриллиант в ее чемодан? Знают ли журналисты о ее прошлом? Время от времени она вспоминала Ласло, и это было похоже на подкатывающие приступы тошноты. За всем этим стоит он, думала она, это он вырыл мне яму.
Я невиновна, вновь и вновь повторяла она, но несмотря на страшную духоту в камере не могла унять дрожь.
В двери повернули ключ.
— Вас хочет видеть начальник тюрьмы, — объявила надзирательница.
Начальником тюрьмы оказался обходительный мужчина с бараньим лицом. Он выглядел смущенным. Поиграв с минуту ножом для разрезания бумаги, он сказал:
— Боюсь, была допущена ошибка. Против вас были очень убедительные улики, но теперь полиция установила, что они сфабрикованы. Семья Энрикесов отказалась от всех обвинений. Мы сожалеем о причиненном вам беспокойстве, — он сверкнул крупными зубами. — Разумеется, во всех газетах появится сообщение о том, что вы невиновны. Это будет замечательная реклама.
Белла в ответ не улыбнулась.
— Почему мне отказали в освобождении под залог?
— За последние недели было совершено несколько крупных краж бриллиантов. Полиция подозревает, что действует одна банда. По некоторым причинам они полагали, что вы в этом замешаны.
— Кто-нибудь еще арестован?
— Пока нет.
Ей вдруг стало невмоготу дальше смотреть на это жуткое баранье лицо.
— Я хочу отсюда выйти, и немедленно.
— Разумеется. Машина доставит вас в суд, где вас немедленно освободят.
Спустя час, выйдя из здания суда и почувствовав на лице солнечное тепло, она высоко подняла голову и глубоко вдохнула. Вдруг ее обступила толпа репортеров и стала забрасывать ее вопросами. Господи! Она не ожидала, что они так быстро за нее примутся. Неожиданно какой-то высокий мужчина в темных очках схватил ее за руку и увлек вниз по ступеням к поджидавшей машине. Только когда они отъехали, оставив репортеров стоять с разинутыми ртами, она поняла, что это Ласло Энрикес.
— Какого черта тебе здесь надо? — взорвалась она. — Ты последний, кого бы я хотела видеть. Я думала, ты в Цюрихе.
— Я был там. Сегодня утром мне позвонил Руперт. Он пребывал в истерике и умолял меня приехать и вызволить тебя из тюрьмы. Я иногда делаю такие вещи для семейства.
— Это ваше пакостное семейство меня туда и усадило.
У нее начался сильный приступ дрожи. Ласло достал сигарету, зажег ее и протянул Белле.
— Спасибо, — сказала она, стараясь взять себя в руки. — Где Руперт?
— Уехал в Цюрих. Займется там делом, которое я начал. Я решил, что его лучше на время удалить.
— На случай, чтобы я не передумала и не возобновила помолвку с ним?
— Ласло ухмыльнулся.
— Как ты проницательна, дорогая.
— Что там в газетах понаписали? Про мой арест?
— Дневные газеты не успели. Зато в вечерних — все на первых страницах и с фотографиями. Но в последних выпусках уже будут сообщения о твоем освобождении. Все это будет похоже на рекламный трюк.
— То же самое сказал мне начальник тюрьмы.
Она начала понемногу расслабляться. Лондон в голубой вечерней дымке никогда не казался ей таким привлекательным.
— Куда мы едем? — спросила она.
— Ко мне на квартиру.
— Я хочу домой.
— Не говори вздор. Когда за это примутся парни из большой прессы, они тебе покоя не дадут.
— Как же все-таки тебе удалось меня вытащить?
— Нажал на некоторые клавиши, вышел на некоторых людей.
— Ну конечно, я забыла, что ты такая влиятельная личность. Кто подложил камень в мой чемодан?
— Я тебе все расскажу, когда будем дома.
Квартира Ласло удивила ее. Она ожидала увидеть что-нибудь столь же некрасивое и безликое, как лондонский дом Энрикесов. Но это оказалось в высшей степени сибаритское убежище. Стены обтянуты серым шелком, ярко-алые портьеры, на полу — длинноворсные дорожки. Стены покрыты шкафами с тысячами книг и картинами. Когда они вошли, их приветствовали три кота.