В тексты пьес внесли некоторые изменения, чтобы обойти закон, запрещающий ставить пьесы Шекспира в частных театрах; но в августе «Макбет» в постановке Фредерика Макардла шел при полном зале. А в декабре намечается постановка «Ромео и Джульетты». Дата пока точно не известна, и актеров не набрали. Но надеются взять на роль Ромео молодого актера Артура Скоулза.
Эдвард разговаривал о тебе с Макардлом, и тот готов с тобой побеседовать и предложить небольшую роль со словами. Как тебе такая мысль? Театр, может, не самый модный и не самый большой, но это позволило бы тебе вернуться на сцену, а если вы придетесь друг другу по душе, то это только к лучшему. Если твой голос вернется, ты возобновишь певческую карьеру. А пока тебе не повредит заново окунуться в театральную жизнь.
Как тебе известно, я всегда знал, что ты способна играть, и у тебя такая внешность, за которую многие женщины все бы отдали.
Если ты готова приехать в Лондон в декабре, я не стану ни о чем тебя просить, но сделаю все возможное, чтобы вернуть тебя в мир, которому ты принадлежишь.
И приеду в Корнуолл за тобой.
Кристофер
— Как ты поступишь? — спросила Демельза.
— Ох, я бы поехала! Без колебаний. Если бы не одно «но».
— Какое именно?
— Мне очень нравится Эдвард. И мне жаль Клоуэнс. Я хочу, чтобы они жили так счастливо, насколько возможно. Но она вышла за человека выше себя по рождению. Мне не хочется, чтобы он или она считали, что почти перед самым окончанием медового месяца Полдарки просят его об услуге. Вообще-то, просто используют его.
— Как раз перед отъездом он сам заговорил на эту тему, — уточнил Росс. — Я пока плохо его знаю, но у меня не создалось впечатления, будто он считает, что мы позволяем себе вольности, или что Кристофер Хавергал злоупотребляет возможным родством, когда просил его об одолжении.
Через некоторое время Демельза сказала:
— Клоуэнс — кто угодно, только не ангел, но Эдвард пока считает ее именно такой. Он полюбил Корнуолл и, похоже, полюбил всех своих новых родственников. Лично я так понимаю: он считает, что мало для нас сделал и жалеет, что не сделал больше. Только посмотри, сколько фейерверков он прислал в деревню! Я понимаю твое нежелание, Белла, вроде как воспользоваться новыми связями. Но сердцем чую и считаю, что не стоит пренебрегать возможностью. Ты согласен, Росс?
— Согласен. Если из этого что-нибудь выйдет, Эдвард только порадуется, что сумел помочь.
Белла нервно кашлянула.
— Мой голос звучит приемлемо... я много разговариваю, и это не причиняет неудобств. Но мне кажется, временами он звучит грубовато. Думаю, если в пьесе в долгом монологе придется повышать голос, то он может звучать хрипло.
— Дорогая Белла, — сказал Росс, — почему ты заранее боишься трудностей? Ты ведь не знаешь, на какую роль тебя назначат. Вполне вероятно, у тебя будет всего пара реплик наподобие: «Ваше вино, синьора Капулетти».
— Я думала, ее звали Джульеттой, — заметила Демельза.
— Так и есть. Синьора Капулетти — ее мать.
— Все-то твой отец знает!
— Мне бы хотелось играть в пьесе, — сказала Белла. — Это классика. Как ты думаешь, академия миссис Хемпл одолжит мне текст? Если я зайду к ней, она поможет?
— В Труро есть и библиотека, — вспомнил Росс, — где служил Артур Солвей. Можно сходить туда.
Все утро сгущались и нависали мрачные тучи, и сразу после ланча, когда начался дождь, Валентин похитил малыша Джорджи Уорлеггана и привез его обратно в Плейс-хаус, в бухту Тревонанс, где тот родился.
Валентин отказывался считать это «похищением». Он утверждал, что лишь восстановил свое право на сына. Похищение сыновей сродни насилию над супругой, а это явное противоречие.
После нескольких поездок и осмотра, так сказать, «укреплений» Рэйли-фарм, они установили, что преодолеть их не составит труда. У Селины только трое слуг, плюс кузина Генриетта; и хотя в последний официальный визит супруги наговорили друг другу резкостей, Валентин не грозился забрать ребенка против ее воли.