Он выглядел абсолютно безразличным, пожимая плечами, но все же Алтея успела заметить в его глазах огонек понимания.
— У меня нет времени на фильмы, и это все, что я могу рассказать за двадцатку.
— Благодарю.
Алтея вышла из бара.
— Подождем немного, — прошептала она Кольту и уставилась сквозь грязное стекло. — Забавно, что ему именно сейчас приспичило позвонить.
Кольт наблюдал, как бармен торопливо направился к телефону-автомату.
— Мне нравится ваш стиль, лейтенант.
— Посмотрим, как он вам понравится через несколько часов, проведенных в холодной машине. Сегодня вечером мы будем вести наблюдение, Белладонна.
Жду с нетерпением.
Глава 3
Она оказалась права насчет холода. Кольт не возражал бы, если бы на нем было теплое белье и овечий тулуп. И его бесило абсолютное бездействие. Но он был готов поклясться, что Алтее это нравилось.
Она удобно расположилась рядом с ним, разгадывая кроссворд при неярком внутреннем свете. Она работала сосредоточенно, терпеливо и бесконечно, в то время как Кольт пытался разогнать скуку, слушая по радио ретроспективу Б.Б. Кинга.
Он вспомнил об ужине у Флетчеров, на который они оба не попали сегодня. Горячая еда, огонь в камине, теплый бренди. Ему даже пришло в голову, что Алтея могла бы немного оттаять в уютной, домашней обстановке. Это не помогло ему избавиться от образа тающей ледяной красавицы, но способствовало его более свободным фантазиям.
В реальности она была полицейским до мозга костей и в своих чувствах далека от него, словно луна. Но в его мечтах, подогреваемых медленными блюзовыми мелодиями, передаваемыми по радио, она была олицетворением женщины, соблазнительной, как черный шелк, в котором он ее представлял, обольстительной, как яркий огонь, который, как ему казалось, горел глубоко в ее каменном сердце, мягкой, как белый меховой коврик, на который они опустились бы с ней.
И ее вкус, когда его губы коснулись ее губ, напомнил бы ему вкус медового виски. Притягательный, сладкий, сильный. Ее аромат, вкус ее нежных губ сводили бы его с ума, пока они не стали бы единым целым. Наркотиком, который способен полностью завладеть волей человека.
Шелк медленно и соблазнительно соскальзывал с ее тела, дюйм за дюймом обнажая белоснежную кожу. Нежную, как лепестки роз, прохладную и ласковую, словно вода. И когда она коснулась его, притягивая к себе, ее губы прижались к его уху в призывном шепоте.
— Хочешь еще кофе?
— А? — резко откликнулся он, повернувшись к ней и уставившись ей в лицо в темноте салона машины.
Она протянула ему термос.
— Что?
— Кофе?
Заинтригованная его взглядом, Алтея взяла чашку и наполнила ее наполовину. Ей показалось, что в его глазах светился огонь, который вот-вот вырвется на свободу. Но она слишком хорошо знала подобный взгляд. Это было желание, зрелое и сильное.
— Замечтался, Белладонна?
— Ну… — Кольт немного растерялся, он взял чашку и сделал глоток, жалея, что это не виски. Но его губы скривились в улыбке, ему стало весело от этих мыслей, и чувство неловкости исчезло. — Классные мечты.
— Это хорошо, но ты все же постарайся сосредоточиться на нашем деле, ладно? — Она отхлебнула из своей чашки и протянула ему леденец. — Будет еще одно. — Алтея отставила в сторону чашку, достала фотоаппарат и сделала два снимка человека, входившего в бар. Он был всего лишь вторым, кто прошел за последний час.
— Не слишком-то хорошо у них тут идут дела, правда?
— Большинство людей любят выпить в приятной обстановке.
— Среди экзотических растений и музыки?
Она отложила фотоаппарат.
— Для начала — чистые стаканы. Сомневаюсь, что мы увидим здесь кого-нибудь из наших режиссеров.
— Тогда зачем мы сидим в холодной машине, наблюдая за входом в этот притон в одиннадцать часов вечера?
— Потому что это моя работа. — Алтея выбрала небольшой леденец и положила его в рот. — И потому что я жду кое-что еще.
— Не хочешь просветить меня?
— Нет. — Она выбрала еще один леденец и снова занялась кроссвордом.
— С меня хватит. — Кольт вырвал газету у нее из рук. — Хочешь поиграть, Грейсон? Давай расскажу тебе, как я играю. Меня раздражает, когда люди что-то утаивают от меня. И особенно меня раздражает, когда я начинаю скучать в то время, когда они это делают. Тогда я становлюсь противным.
— Прости, — мягко сказала она, и тон ее голоса был прямой противоположностью огню в глазах. — Я едва могу говорить из-за ужаса, который сковал мое горло.