Предложение импресарио получило спешное одобрение герцогини, которая, чтобы утешить Торриджани за отказ Беллини от его «Цезаря в Египте» и от другого его либретто — «Кавалер Байярдо», предложенного позднее самим Бандини, послала тому в подарок золотую шкатулку, «как выражение полного удовлетворения его стараниями сочинить поэтическое произведение, и 360 новых лир в компенсацию расходов по поездке в Милан». Вот и все, чего добился адвокат-поэт.
Все это происходило в начале января 1829 года, в то время, когда Беллини был целиком поглощен «Чужестранкой» — едва закончив оперу, он сразу же должен был начать репетиции, потому что Алессандро Ролла заболел. И маловероятно, что у композитора было время размышлять над новой оперой, которую предстояло сочинить для Пармы.
Вряд ли он мог думать о ней и в феврале — первая половина месяца была занята последними лихорадочными оркестровыми репетициями, а другая — захлестнута волнениями, вызванными огромным успехом «Чужестранки». Беллини помнил, конечно, о новой опере (мы ощущаем отголоски этого в озабоченности, которой делилась мама Марианна Поллини с Дзингарелли), но, видимо, предпочитал еще немного понежиться в атмосфере все растущего признания.
С другой стороны, он и не мог приняться за работу, потому что у него не было текста либретто. Более того, он еще весьма смутно представлял себе сюжет нового произведения. Отбросив «Карла Бургундского» — неизвестно, по какой причине, — Романи, с начала февраля живший в Венеции, прислал Беллини первый акт либретто, написанного по другому роману Арленкура «Отшельник», но он композитору не поправился.
Следуя совету, какой еще раньше дал ему Флоримо, Беллини обратился к «Заире» Вольтера и набросал план либретто, то есть наметил сцены, из которых, когда они обретут поэтическую форму, можно будет построить оперу. «Но вопрос в том, — писал музыкант, — захочет ли Романи взяться за этот сюжет».
Однако поэт — на этот раз, как никогда, уступчивый — согласился и, вернувшись из Венеции, утром 17 марта 1829 года выехал вместе с Беллини в Парму. Они прибыли на место в тот же день в семь часов вечера. Остановились в гостинице «Делла тедеска», но спустя несколько дней перебрались к некоему синьору Джибертини, у которого и жили все время, пока оставались в Парме. Конечно, Романи сразу же принялся за работу и, возможно, следовал схеме, намеченной Беллини, чтобы превратить трагедию Вольтера в либретто.
Сюжет «Заиры» достаточно известен. Это пестрая мозаика, состоящая из страстей, душевных конфликтов, целых миров, где французский поэт и философ сталкивает язычество и христианство, любовь и долг, веру и обычаи, словом, все, что способно вызвать у зрителей горячее сопереживание. Все это рождено фантазией драматурга, сверкающей, словно золотая статуэтка, вышедшая из рук ювелира. В центре событий — Заира, дочь одного из христианских рыцарей, которого вместе с нею захватил в плен султан Оросман. Восточный властитель сражен красотой Заиры и хочет жениться на ней. Во дворец Оросмана прибывает Нерестан, брат Заиры. Он привез богатый выкуп за пленников, томящихся в подземелье. Султан соглашается отпустить всех, кроме Заиры, которая успела полюбить его. Девушка тайно встречается с Нерестаном, и тот заклинает ее вспомнить о своем долге и вере отцов. Их застает Оросман. Приняв молодых людей за влюбленных, он в порыве ревности убивает Заиру. В ужасе от содеянного султан теряет рассудок и закалывает себя.
В первое время Беллини нечего было делать в Парме. У него отсутствовала первооснова для сочинения оперы — стихи, потому что Романи, как мы уже видели, должен был начать работу над либретто «Заиры» с нуля. И возможно, поэтому, пока поэт, запершись в комнате, сочинял свои звонкие строфы, музыкант гулял по городу и наносил визиты всем, к кому направили его миланские друзья.
И очень может быть, один из этих новых знакомых — граф Бьянки — посоветовал Беллини представиться графу Санвитале и сообщить ему, что в основу сюжета новой оперы положен не «Карл Бургундский», а «Заира», что нужно добавить в оркестр еще пять виолончелей и что маловероятно открыть театр в назначенный срок, так как некоторые из основных исполнителей приедут в Парму поздно и у них не хватит времени на разучивание партий.
Надо добавить, что, судя по всему, Беллини и Романи не особенно утруждали себя ни созданием мелодий, ни сочинением стихов для новой оперы, поскольку днем их видели гуляющими «с друзьями по улицам Пармы», а вечером они вели «самые оживленные беседы в кругу друзей». В одном из кафе, где они проводили время, и произошел знаменитый эпизод с усами Романи.