И хотя здоровье не подвело его, все же он начал ощущать последствия столь напряженных усилий. «На моем лице видна усталость», — писал он синьоре Джудитте, а мы можем добавить: если в начале февраля он наконец избавился от кошмарного страха не уложиться в срок, то ему еще предстояло потратить немало сил на репетиции оперы. Однако лучше не думать об этом. Беллини признается, что он «не недоволен» музыкой, которую сочинил, но тут же добавляет: «лишь бы только эти негодяи певцы сумели исполнить задуманное…» И он беспокоился не напрасно.
Известен эпизод, который произошел с заносчивым тенором Бонфильи, репетировавшим партию Тебальда. Роль эта, надо ли пояснять, никак не устраивала его, потому что была слишком короткой, тогда как всякий уважающий себя тенор должен петь по крайней мере столько же, сколько сопрано. Не имея возможности как-то иначе отвести душу, он принялся ругать каватину, с которой должен был впервые появиться на сцене. Как бывалый певец, он изливал недовольство всем окружающим, но лишь в отсутствие автора. Кое-кто все-таки пересказал Беллини слова, какими тот ругал свою партию в «Капулети», и Беллини, презиравший всяческую подлость, вынудил певца повторить хулу при нем. Бонфильи, видя, что он разоблачен, так и сделал и, распалившись, добавил еще немало других обидных для композитора слов.
Беллини переменился в лице. Утратив свой милый и скромный вид, он гордо и надменно посмотрел на обидчика. «Синьор, — заявил он заносчивому тенору, — да будет вам известно, что отец научил меня держать в руках не только перо, но и шпагу». Речь шла, разумеется, не о вызове на дуэль, просто музыкант хотел показать певцу его место. Мы уже видели, как нечто подобное произошло в Генуе с капризнейшей Този, которая тоже была недовольна своей каватиной в «Бьянке». Но если тогда споры с автором обошлись криками, то теперь дело обстояло иначе, так как певец проявил неуважение к композитору.
Однако и тут ссора завершилась примирением, потому что именно в этой каватине, написанной специально для его голоса, Бонфильи смог наилучшим образом показать свои вокальные возможности и добился такого личного успеха, какого у него никогда не было ни прежде, ни потом — ни в каких других операх.
Сводные репетиции оркестра и певцов начались 3 марта. «Сегодня проходили первый акт с полным оркестром, — сообщает Беллини Джудитте, — и похоже, он производит впечатление, певцы стараются, и музыка вторит им. Ладно, — замечает он, — вторник — великий день, и кто знает, чем он будет отмечен — фиаско или триумфом!» Но что-то большее, нежели надежда, некое предчувствие подсказывает ему, что оперу ждет успех: «Я уже надеюсь на последнее, — добавляет он и объясняет: — во-первых, потому, что чувствую — музыка в первом акте выразительна, и во-вторых, потому, что вся Венеция за меня». На этот раз он не обманулся.
Премьера «Капулети и Монтекки» состоялась не 9 марта, как было намечено, а в четверг 11-го. Триумф был такой, что — случай поистине редкий для прессы того времени — короткое сообщение о нем появилось в «Гадзетта привиледжата», официальном органе провинции, уже на следующий день.
«Опера маэстро Беллини, которая была исполнена вчера вечером, — писал Локателли, — имела самый громкий и счастливый успех. Восхищенная публика без конца аплодировала и в начале спектакля, и в середине, и в конце каждого акта. Восторг, вызванный интродукцией, все возрастал и проявился с такой силой, что и передать невозможно, — после каватины тенора и финала первого акта: они исполнены красоты и новизны, мысли, мелодии, гармонии… Но сцена и большая ария в склепе, — продолжает автор статьи, — с волшебной силой исполненная Гризи, и следующий затем ее дуэт с Каррадори вновь вызвали восторг, и публика не успокоилась, пока в конце спектакля маэстро и певцы не вышли на вызовы целых пять или шесть раз». Статья заканчивается так: «Мы еще вернемся к этой приятной теме». И спустя пять дней Локателли выступил со второй статьей, в которой тонко анализировал самые впечатляющие номера, наиболее полно отразившие стиль Беллини, теперь уже подошедшего к порогу зрелости.
С 11 по 20 марта до закрытия сезона в Ла Фениче опера «Капулети и Монтекки» была исполнена восемь раз при переполненном зале, причем публика бурно проявляла свой восторг. «На третьем спектакле, — рассказывает Флоримо, получивший эти сведения, несомненно, от самого музыканта, — Беллини проводила до гостиницы восторженная толпа с факелами и военным оркестром, который исполнял самые удачные фрагменты из оперы».
Так венецианцы благодарили молодого катанийского музыканта, взявшего на себя тяжелый труд порадовать сочинением оперы специально для их театра. С этого момента венецианцы всегда будут говорить «наши» «Капулети и Монтекки», и пятая опера Беллини будет очень часто ставиться и возобновляться в других театрах Венеции, не только в Ла Фениче.