Приехав в Бергамо, Беллини решил, что после премьеры «Чужестранки» не останется там ни на один день, и попросил Турина прислать за ним коляску, чтобы он мог выехать из гостиницы на рассвете 15 августа. Задержка премьеры до 17-го вынудила его отнести отъезд на 18-е. «Хочу надеяться, что все неприятности окончатся вечером во вторник», — с раздражением заканчивает он свое письмо. Но все невзгоды были перечеркнуты на премьере аплодисментами, которыми бергамасцы встретили «Чужестранку». Через несколько дней Беллини сообщит другу Перуккини: «Она имела счастливейший успех». И миланские газеты, узнав об этом от своих корреспондентов, поспешили сообщить о новой победе Беллини теперь уже на родине Доницетти.
Вернувшись в Мольтразио, Беллини провел там все лето. Он собирался, как мы знаем, в начале сентября приняться за сочинение новой оперы, но не смог это сделать, потому что Романи, несмотря на заверения, не написал для «Эрнани» ни единой строчки.
Музыканту, мечтавшему поскорей уехать в Казальбуттано, не оставалось ничего другого, как выслушать еще целую череду обещаний поэта, который, подхлестываемый другими обязательствами, конечно, быстро забыл о них. Таким образом, пребывание в Казальбуттано, хоть и столь долгожданное после светского отдыха в Мольтразио, превратилось для композитора в мучение. Ему хотелось сразу же окунуться в работу здесь, в тишине, которая гарантировала почти полную изоляцию от мира, но сейчас именно это уединение угнетающе действовало на нервы.
Столько дней, потерянных в ожидании, пока прибудут обещанные Романи стихи, вынужденное безделье, тогда как его ждет работа, и растущее опасение, что опять придется сочинять музыку в спешке, хотя он заранее все спланировал, и можно было бы спокойно, не торопясь, закончить оперу в срок, даже еще раз вернуться к написанному, чтобы поправить, улучшить. Но все обернулось для Беллини мучением, которое с каждым днем ожидания возрастало.
В Милан Беллини возвратился в начале ноября. Он был буквально «вне себя», проклинал Романи и вынужденный отдых в Казальбуттано. Поэт еще не наметил «план сюжета», не начал сочинять стихи, а уже, «как видишь, 17 ноября, и я не записал ни одной ноты», — жалуется он Ланари.
Под «планом сюжета» Беллини имеет в виду последовательность сцен и эпизодов в оригинальном либретто, которые будут потом положены на музыку, и возникнут каватины, кабалетты, дуэты, терцеты и другие музыкальные номера. Опираясь на этот план, поэт и перерабатывал драму, положенную в основу либретто. Работа требовала большого мастерства и, самое главное, опыта. И того, и другого у Романи было вполне достаточно.
Итак, можно не сомневаться, что до 17 ноября поэт еще ничего не подготовил для «Эрнани», потому что был занят другими работами, в частности, писал либретто «Анны Болейн» для Доницетти — этой оперой должен был открыться оперный сезон в Каркано. Беллини, следовательно, пришлось ждать своей очереди.
Вернувшись в Милан, он поселился в комнате, которую предоставила ему в своем палаццо в квартале Борго Монфорте синьора Джузеппина Аппиани. Синьора Аппиани, сноха знаменитого художника и родственница матери Джудитты Турина, была также большим другом и покровителем артистов. Не исключено, что по просьбе родственников она охотно временно приютила Беллини в своем доме, как позднее предложит гостеприимство Доницетти и молодому Верди. Для Беллини, между прочим, эта перемена жилья оказалась весьма кстати, потому что, как мы видели, квартира на виа Сан-Витторе была неудобной и вредной для здоровья.
В палаццо Аппиани Беллини и начал писать «Эрнани», правда, мы не знаем, когда именно, но, по всей вероятности, во второй половине ноября, и работал около месяца. Из документов, какие нам известны, и по нотным листам, которые сохранились, можно предположить, что композитор продвинулся довольно далеко. От «Эрнани» остались: законченный дуэт, наброски терцета, ария тенора, дуэт тенора и сопрано, наброски хора и оркестровая интродукция какой-то сцены, вероятно, начало акта.
Сравнивая сохранившиеся стихи либретто с драмой Гюго, можно утверждать, что поэт и музыкант дошли до второго акта. В опере эти сцены, несомненно, должны были образовать две картины первого действия. А к музыке, которую он написал для «Эрнани» и которая дошла до нас, следует добавить и другую — какую именно и сколько, неизвестно — ту, что он использовал в двух своих последующих операх. Одним словом, Беллини начал работать с усердием и горячим желанием, стремясь, чтобы «Эрнани» не уступил «Анне Болейн».
Но внезапно — несомненно, что во второй половине декабря — пришлось прекратить сочинение «Эрнани» и срочно приняться вместе с поэтом за поиски нового сюжета.