Больцано отошел к самым воротам и прочел заклинание призыва.
Помятый грифон слетел со своей башни, через распахнутые ворота выбежали единороги и цепной пес, который на самом деле не был псом. С окрестных пустошей слетались луговые эльфы и крошечные радужники, светлые существа, не опасные никому, но способные чудным мерцанием зачаровать человека, так что иной сутки простоит, заворожено глядя на волшебный танец, и лишь потом вспомнит, что были у него неотложные дела и планы, которые теперь поздно выполнять. Покинув замковые печи и камины, приползли огненные саламандры, которые, если останутся без пригляда, могут запросто устроить пожар, доказав, что свет - не всегда добро. И наконец, из бездонной синевы небес спустился ангел-хранитель - тайная гордость Больцано. Он топорщил перья белоснежных крыл, гневно поглядывал на Канацци, и очень напоминал рвущегося в бой петушка.
Все постигается в сравнении: глядя на свое войско, Больцано вспомнил, что у ворот Соттона стоял некогда архангел с пылающим мечом в руках, а Канацци расправился с серафимом еще в ту пору, когда самого Больцано и на свете не было.
Теперь предстояло самое главное: проверить, усвоен ли данный ему урок. Все-таки он первый, кто не сам достиг великого знания, а получил его в наследство. Невероятным усилием Больцано прорвал ткань бытия, открыв проход в горний мир. Слепящий поток света затмил солнце. Свет был так ярок, что и теперь Больцано не видел скрывающееся за порогом реальности. Но дивные существа видели, они заволновались, подавшись вперед. Не оставалось сомнения, что они, если повелитель прикажет, останутся здесь и пойдут на гибель, но по-настоящему их родина - там, и туда они рвутся, пусть не душой, которой у них нет, но светом, что наполняет их.
- Чего стали? - крикнул Больцано, повторяя недавний приказ темного мага. - Ступайте домой, здесь вам делать нечего!
Ангел первым последовал призыву, следом, словно бабочки к фонарю, метнулись остальные дивные существа. И лишь когда последний радужник растаял в горнем свете, Больцано отпустил тяжесть, пригибающую его к земле, позволив порталу захлопнуться. Без сил он опустился на камень, опустошенный, отдавший себя до конца.
Подошел Канацци.
- Я могу забрать мальчика?
- Да, конечно. Я отдам Радима и всех, кто сидит в подвалах. Только, наверное, ты не сможешь сейчас еще раз открыть проход.
- Ничего. Я просто заберу их с собой. Когда я рядом, они не посмеют причинять вред людям.
Больцано прошел в замок и вывел на улицу Радима. Все дни плена мальчишка жил в просторной, чистой, солнечной комнате, каких в прежней жизни ему и видеть не доводилось. Его хорошо кормили, и никто не обижал, но все же взгляд пленника потускнел, движения стали замедленны. Темный маг не может долго жить в плену у светлого, он зачахнет, несмотря на самый заботливый уход. Точно так же, как и светлый волшебник, захваченный черным врагом.
Увидав Канацци, Радим оживился, шагнул к нему и цепко ухватился за протянутую руку.
- Ты заберешь меня отсюда?
- Да, конечно, ведь я пришел за тобой.
Больцано один за другим снимал волшебные запоры, и наружу среди бела дня выбирались томившиеся в подвалах исчадия ада: вылезали оборотни и василиски, упыри и демоны. Выползла многоголовая гидра, гигантская лисица, способная загрызть быка, заметалась, не зная, бежать ли ей от светлого тюремщика или прижиматься к темному избавителю. Радим спокойно глядел на шабаш темных сил, а Канацци подобные вещи не удивляли уже очень давно.
Убедившись, что замок пуст, Больцано прошел внутрь и вынес стеклянную банку, где под притертой пробкой копошились раздутые тела пауков. Протянул банку Радиму:
- Это твое.
Радим молча взял банку, открыл, высыпал на ладонь крошек, одно прикосновение которых смертельно для человека. Паучки, мгновенно оживившись, юркнули в рукав. Радим поставил пустую банку на дорогу и лишь потом сказал:
- Благодарствую.
Канацци и Радим повернулись и, не попрощавшись, пошли в сторону от замка. Адская свита побежала, запрыгала, поползла следом. Горе тому, кто окажется на пути, убить - не убьют, но напугают до икоты. И долго по окрестным селениям очевидцы будут шепотом рассказывать, как повстречались им бесовские крестины и только чудо избавило в этот миг от смерти.
Уходящих уже не было видно, одинокий смерчик заглаживал на дороге нечеловечьи следы, когда Больцано, по-прежнему стоящий на пороге, услыхал голос темного мага:
- Ты это знаешь и без меня, но все-таки скажу: раз появился темный чистильщик, то должен быть и светлый, тот, кто сможет обращать дохлую благодать в нечто живое. На юге, где гнездится нетерпимость, откуда приходят изуверские секты, вся земля заляпана благодатью. В том есть и моя вина, но исправить причиненное мной зло может только светлый чистильщик. Не знаю, что способно породить такое чудо, но я буду его искать. Ищи и ты.
- Да.
Теперь они ушли окончательно, и Больцано повернулся лицом к замку. Замок стоял пустой, словно фурункул, вскрытый ножом хирурга. Теперь ему незачем быть таким огромным: скоро пересохнет ров, опадут башни, съежатся стены. Замок перестанет быть твердыней света и превратится в обычный дом, где можно жить. Но это будет завтра, а пока даже неохота возвращаться в пустые залы и неуютные комнаты, со стен которых следят неведомо чьи портреты.
Больцано тряхнул головой, отгоняя несвоевременные мысли, и, возвратив уставшему телу бодрость, быстрой походкой двинулся в сторону Вертебра.
Завтра вновь начнется исполненная борьбы жизнь мага, а пока он явится в городок, где на вечер в зале благородного собрания назначена ассамблея. Он пройдется среди нарядной публики, выпьет в буфете бокал вина, а потом выберет среди местных дам самую симпатичную и приударит за ней, словно полсотни лет назад.