Обиженный дух проворчал что-то невнятное, а Наэриль уже занялся подготовкой к последней спасательной операции: потребовал у жрицы жгуты, бинты, пилу и обезболивающие снадобья. Смел полученное в ее же холщовую наплечную сумку, повесил флягу с целебной смесью настоев на пояс и спросил:
– Как его зовут?
– Последнее его имя – Ильде.
– Сладкий? – перевел Наэриль с древнего языка айров и криво ухмыльнулся. – Так он ваш жрец?
– Младший. Его первое посвящение было месяц назад, – чуть покраснела синтка.
– И кто его посвящал? Уж не ты ли?
Ее взгляд стал возмущенным:
– Как можно, господин! Я – такая же жрица первой ступени. Его посвящали сама Отраженная Саэтхиль и четвертый сын старейшины.
– Мерзость какая. Ну и аппетиты у старухи… были, – пробормотал лорд. «Идем, Баэр».
«Ну вот какое тебе дело до какого-то паршивого изгоя, от которого даже синты отказались?» Ворча, Баэр на этот раз с демонстративной медлительностью, явно наслаждаясь процессом, запустил невидимые ледяные когти в плоть и душу потомка.
То, что придавленный обвалом мальчишка снова пришел в себя, позволило Наэрилю подготовить его к явлению спасителя. Не сходя с тропы духов в мир, лорд выпустил лишь голос:
– Ильде, слушай внимательно. Я – лорд Наэриль фьерр Раэн, хозяин горы. Пока я невидим, но сейчас попробую тебя вытащить. Твою руку придется оставить здесь. Ты согласен?
– Я брежу! – прошептал мальчишка, вглядываясь огромными глазами в нависшие над ним глыбы, откуда раздался голос лорда. – Камни говорят со мной. Я схожу с ума…
– Еще не сошел, не волнуйся. Когда сойдешь – не заметишь. А пока ты вполне здраво пытаешься анализировать свое состояние. Похвально, но надо выбираться. Я не галлюцинация. Когда я проявлюсь, здесь станет тесновато. Придется потерпеть.
– А пить у тебя найдется, хозяин? – Мальчишка облизнул пересохшие губы.
Наэриль призвал еще пятерых духов, передал одному флягу с водой.
С точки зрения парня, фляга материализовалась в воздухе перед его губами. Ильде жадно припал к ней и пил, захлебываясь, пока не опустошил. Струйки жидкости прочерчивали дорожки по грязному подбородку. В зелье синтов, заготовленном специально для таких пострадавших, содержались и укрепляющие, и наркотические вещества. Мальчишка «поплыл»: боль, плескавшаяся в глазах, отступила.
Когда Наэриль уже приготовил пилу и мысленными приказами расставил духов вокруг спасаемого, Ильде вдруг заявил:
– Лучше убейте меня, фьерр, но руку не режьте. Мне без нее никак. Жизнь будет хуже смерти.
Эту просьбу лорд, хорошо знавший обычаи подземного народа, понимал: лишенный рода и безрукий калека для них – меньше, чем никто. Пария лишится даже низшего у синтов статуса жреца, и в лучшем случае его сделают кастратом и прислугой у жриц, а в худшем – кормильцем змей.
– Ты давно жгут наложил, Ильде?
– Три яруса назад, мой лорд.
Полтора часа. Наэриль решил поверить. Чувство времени у синтов врожденное. Этот черноволосый парень мог его и унаследовать от матери.
«Ты слишком долго находишься на тропе, потомок, – встрял Баэр. – Мне напомнить, чем это грозит? Тем, что одним беловолосым дураком в горах станет меньше, а наш древнейший род иссякнет. Думаешь, твои враги достойны такой радости?»
«И кто об этом будет плакать, кроме духов?» – усмехнулся Наэриль.
«Не узнаю тебя, мой самый странный из потомков. Неужели ты оставишь неотомщенной даже смерть матери, не говорю уж о прочем?»
«Саэтхиль – только мое дело! Не рода!»
«Послушай старого и мудрого предка, Риль. – Баэр, не обращая внимания на гнев лорда, обратился к нему по детскому прозвищу, как к несмышленому младенцу. – На то, чтобы пилить кость, времени уже нет. У тебя два мгновения на действия. В первое мы распылим те две глыбы, что заклинили руку мальчишки, во второе – ты должен быть уже далеко отсюда. Вместе с этим бедолагой, если все еще хочешь его спасти».
«Я готов. Возвращаться будем в замок».
«Э-э… ты не забыл о вейриэнах?»
Сорвавшееся проклятие слилось с грохотом содрогнувшегося плотного мира, и Наэриль едва успел вырвать юного жреца из-под каменного крошева.
В следующий миг лорд, кашляя кровью – он успел все-таки хватануть острой режущей пыли, – вывалился из пустоты в замковую комнату для прислуги.
Вышколенные служанки, предупрежденные духами, приняли бессознательное тело мальчишки. Замковый знахарь тут же занялся его распухшей и почерневшей рукой, остальные захлопотали вокруг израненного господина, но Наэриль отмахнулся и, пошатываясь от усталости, отправился в спальню переодеться.