Абдулла охотно шел на это испытание; выросший в пустыне, он был вынослив в ходьбе по пескам, быстро передвигался на большие расстояния; умел ориентироваться, ночью – по звездам, утром – по полету птиц и по следам животных. Добравшись до оазиса с колодцем, он обычно весь срок крутился недалеко от него. Если же не успевал дойти до колодца – находил места, где залегали мокрые слои песка, докапывался до них и добывал несколько глотков влаги. С едой было проще: Абдулла научился не брезговать мелкой песчаной живностью от черепах до ящериц.
Почти половина юношей не смогли выдержать двухлетние испытания в «школе» Алимхана и вынуждены были покинуть ее… Абдулла закончил обучение одним из первых и тут же был зачислен Алимханом в свою личную гвардию. Такой чести удостаивались немногие. Кроме того, Алимхан отметил это событие особо: Исфандияру, отцу Абдуллы, в награду за отличившегося сына был дан порядочный надел земли, а сам Абдулла получил в подарок богато обставленный дом в Бухаре с большим садом вокруг и с бассейном в саду. Эта щедрость имела, конечно, и свой восточный оттенок, свой смысл: правитель хотел быть абсолютно уверен, что ни у кого нет ни малейшей возможности перекупить его телохранителя, а в будущем и тайного порученца, каковым он собирался сделать Абдуллу, досконально изучив за два года его характер и возможности.
Пригласив Абдуллу в свой дворец, он усадил его рядом с собой на ковер перед богато уставленным изысканными яствами достарханом и, широким жестом предложив угощаться, сказал:
– В Петербурге полагалось бы отметить твое назначение шампанским, но здесь мы живем по законам Аллаха и поэтому будем пить шербет. – Он наполнил бокалы, приподнял свой. – Я пью за тебя! – Пригубив, поставил бокал на стол. – Итак, мой друг Абдулла, теперь у тебя есть свой дом…
– Спасибо, светлейший! – поблагодарил Абдулла, прижав руку к сердцу и склонив голову.
Алимхан жестом остановил его и продожил:
– …Ты будешь получать хорошее жалованье, и поэтому тебе требуется еще и… – Он сделал паузу, спросил: – Что еще тебе требуется, мой друг Абдулла?
– Мне ничего не требуется. Я всем доволен, светлейший! – Абдулла снова прижал руку к сердцу и поклонился.
– Нет, нет, нет!.. Брось!.. – с чувством произнес Алимхан. – Никаких «светлейших»!.. Мы с тобой оба молоды и отныне – друзья! Будем называть друг друга только по имени.
Восточный правитель знал, как такая демонстрация искренней дружбы льстит подчиненным и усиливает их преданность.
– Как можно, светлейший?! – как бы шокированный таким кощунством, воскликнул хитрый Абдулла.
Он хоть и был еще молод, но, как человек Востока, уже достаточно понимал эти игры между людьми его веры.
– Я сказал!.. – требовательно повторил Алимхан. – Называй меня по имени или просто «мой друг».
Абдулла хорошо понимал, какая может быть дружба между знатным вельможей – приближенным самого российского царя и его наместника на восточных землях – и им, простым воином, хотя и телохранителем этого вельможи. Но все же он решил проверить, как далеко зайдет в своем порыве Алимхан.
Глаза Абдуллы на секунду блеснули, но он, тут же погасив этот блеск, спокойно и как-то уж очень простодушно проговорил:
– Хорошо, я согласен, друг Алимхан.
Правитель вскинул голову, задетый таким легким согласием, но широко улыбнулся.
– Вот и прекрасно!.. Но вернемся к нашим баранам: раз уж сам ты не знаешь, что необходимо твоему дому, я подскажу тебе – ты должен обзавестись гаремом.
– Я думаю, с этим можно пока и подождать… – начал Абдулла, но Алимхан перебил его:
– Нет. Ты ошибаешься, мой друг!..
– Хорошо. Я повинуюсь, друг Алимхан!..
– Прекрасно. Я могу посоветовать тебе только одно: для начала не бери больше десяти наложниц, будет очень хлопотно.
– Я все понял, друг Алимхан.
Они еще немного посидели за достарханом, но, когда Абдулла уже уходил, правитель остановил его перед дверью и, взяв за пуговицу, сказал:
– Мой друг Абдулла, ты понял, что мы теперь верные друзья?
– Да, друг Алимхан!
– Но это только наедине… В обществе, при людях… Не все и не всегда смогут верно нас понять.
Абдулла, прижав руку к сердцу и чуть улыбнувшись, низко поклонился:
– Я все понимаю, светлейший!..
Когда он закрыл за собой дверь, светлейший тоже улыбнулся:
– Я, кажется, в нем не ошибся.
Джамилю, соседскую дочь, Абдулла выкупил за горсть монет и десяток баранов.
Войдя в отведенные для гарема покои, которые Абдулла устроил в задней половине своего нового дома, пятнадцатилетняя девушка из бедной семьи замерла на месте, пораженная богатством обстановки, в которой ей теперь предстояло жить. Запищав от восхищения, она начала танцевать, скакать, как коза, по коврам, прыгнула на софу, переложила по-своему все цветные подушки-мутаки; напевая, пооткрывала все флакончики с духами и баночки с мазями и румянами; походя стянула с достархана кусочки халвы, рахат-лукума, набила ими рот, продолжая тоненько мурлыкать свою песенку…
Абдулла, поймав ее, крепко обнял и неумело поцеловал в липкие, сладкие от халвы губы. Его опыт любви ограничивался всего несколькими встречами с девицами известного рода, которых ему еще до «школы» Алимхана удалось посетить украдкой вместе с друзьями. Не сдерживая страсти, он грубо повалил девушку на пол и тут же, на ковре, овладел ею. Она покорно и так же неумело отдалась ему, негромко вскрикнув от боли, которую ей причинил первый в ее жизни мужчина. Уронив на ковер две слезинки, первая наложница Абдуллы быстро пришла в себя. Она ласково улыбнулась своему господину и, снова подбежав к достархану, стала набивать рот сластями.