- Кода. Скажи мне, что произошло.
Я глубоко вздыхаю и объясняю, что случилось с Белоснежной и мной. Как я нашел ее, и как она оказалась моей парой, а потом поведал ему об ее откровении, кем был ее отец, и как это связано со мной.
- Я бы не сделал ничего, что могло бы причинить боль моей паре. Но я боюсь, что если скажу ей правду, она просто оттолкнет меня, - вес моих слов почти убивает меня, и боль в моем теле усиливается. Я не могу быть так далеко от нее без последствий.
- Я пойду с тобой, братишка. Мы поговорим с ней вместе.
Я киваю. У меня нет никаких недомолвок с Альфой. И, возможно, он заставит ее понять, что означает, когда твоя пара тебя отталкивает. Он лучше контактирует с людьми, чем я. Я часто испытываю затруднение, чтобы выразить что-нибудь словами. Будучи в заточении так долго, некоторые из моих социальных навыков уже не те, что раньше.
Я встаю с земли, и он следует за мной обратно к моей хижине. Когда она попадает в мое поле зрения, я стою шокированным от того, что дверь широко открыта. Шокирован тем, что я виновник этому. Я был таким расстроенным, когда покидал дом, что забыл запереть дверь. Я оставил ее без защиты. Меня тут же окутывает паника, которую я еще никогда не испытывал, вплоть до самых костей.
- Белоснежка!
Я в панике бегу к дому и через полсекунды понимаю, что ее нет внутри. Опускаю взгляд вниз и замечаю следы. Я тут же следую за ними, они ведут в лес. Я чувствую Стоуна рядом со мной, который берет след, и мы пробегаем несколько метров, пока не обнаруживаем большую группу следов от волков рядом с ее отпечатками ботинок.
- Ее братья. Деналис, - говорю я, задыхаясь.
Стоун кивает и движется по направлению следов. Мы бежим, и они приводят нас к хижине на окраине охраняемой территории.
Когда я добираюсь до хижины, я чувствую запах волков и моей пары. Мой медведь хочет вырваться на поверхность, и я едва его сдерживаю под кожей, пока он рвет и мечет внутри.
Я разнесу эту хижину до последней досочки, пока они не отдадут мне мою пару.
Глава 8
Белоснежка
Раздается еще один рев, и на этот раз он еще ближе. Затем входная дверь слетает с петель, и куски дерева гремят вокруг нас. Все пытаются уклониться, но прежде чем я осознаю происходящее, меня поднимаю в воздух с сильными объятиями, а затем холод снаружи окутывает меня.
Странное чувство, словно дежавю настигает меня, пока Кода бежит с нечеловеческой скоростью по лесу, со мной в его руках. Я ничего не говорю. Выражение его лица полностью дикое. Часть его лица изменилась, а глаза полностью черные.
Прошло совсем немного времени, прежде чем я начала слышать вой за нами, от чего мой пульс участился. Я не хочу, чтобы кто-нибудь пострадал. В глубине души я знаю, что Кода никогда не сделает мне больно. Он может не хотеть меня как пару, но он не причинит мне вреда. Интересно, это ли движет им сейчас? Он понимает, что должен быть мне парой, даже если ненавидит.
Возможно, поэтому он такой дикий. Он потерял контроль. Позади нас раздается новый вой, но Кода только набирает скорость, пока бежит вдоль леса, уклоняясь от деревьев и не оступаясь.
- Пожалуйста, - шепчу я, упираясь лицом в его шею. Я не знаю, о чем я прошу - чтобы он остановился или чтобы он воздержался от нападок на моих братьев, которые, как я знаю, следуют за нами.
- Моя, - рычит он. Его руки сильнее сжимаются вокруг меня. Вскоре на горизонте появляется дом, дверь все еще широко открыта. Кода перепрыгивает через все ступеньки и оказывается внутри дома, пинает ее за собой, отпускает меня и начинает защелкивать все замки.
Я чувствую облегчение, когда слышу, как защелкиваются замки. Теперь я знаю, что между моими братьями и Кодой не начнется драка. Я знаю, что Кода может сразиться с ними один на один, тут нет сомнений. Это становится понятно исходя из его габаритов. Но я не знаю, справится ли он со всеми тремя одновременно, мне не выносима мысль, что кто-то из них пострадает.
Кода поворачивается, чтобы посмотреть на меня, и тут я замечаю дротик, торчащий из его плеча. Я задыхаюсь и бросаюсь к нему, когда он вытаскивает его.
- Транквилизатор, - рычит он, бросая дротик через всю комнату. Он качает головой. – Они больше на меня не действуют. Я невосприимчив.
Облегчения и грусть окутывают меня. Облегчение, потому что я знаю, что с ним будет все хорошо, и на него не действуют транквилизаторы, а грусть, потому что знаю, что он не восприимчив из-за тех всаженных в него сотней транквилизаторов, пока он был в заточении годами.