Большевики и их противники в России как бы поменялись местами. Теперь на поддержку прежних национальных, патриотических сил пришли иностранцы, а «ненациональное», по определению Деникина, правительство большевиков стремилось вытеснить их, что совпадало с пробуждавшимися объединительными тенденциями русского народа. И у белых, и у красных, как ни странно, царило ликование. Большевики дождались, как им казалось, европейской социалистической революции; развал Австро-Венгрии, падение режима в Германии — еще немного, и «весь мир насилия» будет разрушен. Белые дождались союзников, которые просто обязаны были спасти Россию (иначе никто тогда в Добровольческой армии и не думал, поскольку ни о каких секретных соглашениях о разделе России на «сферы интересов» не знал), и союзники, казалось бы, взялись за дело серьезно. Английские, французские, греческие дивизии стали высаживаться на Черноморском побережье. Многие российские политики бросились в тот момент «под крыло» к Деникину. Крупная украинская буржуазия презрела и своего гетмана и многочисленных «батьков», выделила Деникину на армию 5 млн и обещала по 2 млн впредь ежемесячно. Гетманское правительство звало «добровольцев» в Харьковскую и Екатеринославскую губернии. Шел нажим на донского атамана Краснова.
Внешне все выглядело как нельзя лучше: 23 ноября союзный флот вошел в Новороссийск, почетный караул из офицеров Корниловского полка встретил союзническую миссию, представитель которой возгласил: «Да здравствует единая, великая, неделимая Россия!». 28 ноября в Екатеринодар прибыл английский генерал Пуль, заявивший: «Я послан своей страной узнать, как и чем вам помочь», и поставил перед антибольшевистскими силами три задачи: единое командование, единая политика, единая Россия.
Но первые взаимоотношения союзников с «добровольцами», кубанцами и донцами, проводившиеся по инициативе союзнического командования, еще не отражали официальной точки зрения всего политического руководства Антанты. Деникин впоследствии упрекал союзников, что, «оторванные от своих центров, они предпринимали некоторые серьезные дипломатические шаги на свой страх и риск в твердом убеждении, что эти шаги будут одобрены их правительствами и получат реальное осуществление.
Назревала большая и трагическая по своим результатам мистификация».
30 ноября 1918 года военный министр Великобритании У.Черчилль был вынужден сообщить своим представителям в России, что из-за революционных и антивоенных настроений в войсках Великобритания будет продолжать оккупацию своими силами лишь железной дороги Баку — Батум и удерживать Мурманск и Архангельск, а в остальном ее участие в интервенции будет состоять в снабжении материально-техническими средствами белогвардейских армий и в военной помощи Прибалтийским государствам. Франция по тем же причинам смогла высадить в южных портах лишь 2 французские и 1,5 греческие дивизии (вместо 12—15 по плану) и небольшие сербские, румынские и польские подразделения. Обо всех изменениях в политике белогвардейское командование либо не извещалось союзниками, либо извещалось поздно. Деникин же, исходивший в своих расчетах из военной помощи союзников, уже срочно требовал от них целые дивизии для прикрытия Харькова и Екатеринослава, но ответа не получал.
В целом наладить более или менее правильные сношения с Западной Европой пока не удалось. Определенные сложности вызывало то, что цели Добровольческой армии, воюющей за Единую и Неделимую Россию, совпадали с целями Франции, но сама армия пока дислоцировалась на территории, отошедшей в сферу влияния Великобритании, а англичане к тому времени уже выдвигали новый план. Черчилль считал: «... Мы должны попытаться объединить в единую военную и политическую систему все пограничные государства, враждебные большевикам, заставив каждое из них сделать так много, как оно может». Целью британского правительства стало создание барьера между Европой и Россией и расчленение Юга России. 23 декабря английская пехота высадилась в Батуме, 25-го англичане заняли Тифлис и начали методично наращивать свое военное присутствие в Закавказье. Деникину дали понять, что его вмешательство в дела по ту сторону Кавказского хребта нежелательно. Сочинский округ и Дагестан стали спорной территорией между Деникиным и англичанами.