Земан с улыбкой вошел в кабинет Калины:
— Явился по вашему приказанию, товарищ полковник. — Однако, тут же перейдя на шутливую ноту, весело спросил: — Почему такая спешка, Вашек? Министра у нас, что ли, украли?
Однако на этот раз Калине, видимо, было не до шуток.
— Что у вас там творится, Гонза? — Он бросил перед Земаном экземпляр газеты «Лидове новины». — Ты читал это?
Земан взял газету и раскрыл ее. Калина подсказал ему:
— Смотри внизу, в «черной хронике».
Земан нашел заметку и зачитал вслух:
— «Вчера вечером на представлении в поэтическом кафе «Конирна» произошло достойное сожаления происшествие. Неизвестный выстрелил в певицу Е. М. Сотрудники КНБ задержали в качестве подозреваемого преступника поэта П.» — Он обернулся к Калине: — Ну и что здесь такого? Обыкновенная хроника в печати.
— Ты прочти заголовок.
Земан снова заглянул в газету и рассмеялся:
— «Ночные облавы на культурном фронте...» Так это сочинила мерзавка Неблехова. Что с ней поделаешь?
Калине, однако, было не до смеха. Серьезным тоном он продолжал:
— Этот заголовок перепечатала сегодня вся западная печать. — Он показал Земану отдельные экземпляры зарубежных газет: — Вот тебе «Таймс», «Фигаро», «Монд», «Нью-Йорк геральд трибюн», «Зюддойче цайтунг», «Курир», «Кронен-цайтунг»... Везде помещено вчерашнее выступление Данеша на вийоновском вечере, сообщается, что при аресте якобы его избили, изуродовали ему лицо. А некоторые бульварные газетенки намекают, будто мы вчерашнюю стрельбу специально подстроили, чтобы иметь повод для ареста Данеша и тем самым отомстить ему за выступление о свободе культуры и идей. С самого утра западные журналисты, аккредитованные в Праге, осаждают Чехословацкое агентство печати и отдел печати министерства иностранных дел, требуя провести пресс-конференцию. Что ты на это скажешь теперь?
Земан был ошарашен. От его улыбки и хорошего настроения не осталось и следа.
— Но ведь было не так! Каким образом они так быстро обо всем узнали?
— Значит, имеют здесь хороших информаторов.
— А стоило ли им из-за этого парня разворачивать такую кампанию?
Калина бесстрастно, по-деловому констатировал:
— Стоило. Я думаю, нам следует кое-что рассказать тебе о нем. Пойдем с нами, сейчас Житный покажет, кого ты, собственно, арестовал.
Они прошли в техническое помещение, оборудованное магнитофонами и проекторами. Один из техников затемнил окна, раскрыл экран и по указанию майора Житного включил проектор.
Земан был здесь не впервые. Всякий раз он узнавал тут многие удивительные тайны, скрытые от глаз и слуха обычного человека. Вот и эти документальные кадры, которые демонстрировали сейчас Земану, представляли для него несомненный интерес. Отдельные кадры Житный комментировал.
...По пражской улице идет стройный молодой человек, ничем особенно не отличающийся от остальных прохожих. Он одет в светлые модные брюки, белую рубашку с открытым воротом и легкий светлый спортивный пуловер...
Житный представил его:
— Это пан Пертольд Штайн, известный среди друзей под именем Перри. Он прибыл в Прагу в качестве атташе по культуре вскоре после таинственной гибели двух резидентов операции «Белые линии» — Арнольда Хэкла и Иво Голана. Пан Перри Штайн принял после них эту эстафету.
...Мужчина на экране подходит к стоящему у тротуара спортивному автомобилю, где сидит какая-то женщина. Он улыбается ей, здоровается, садится в машину, и они отъезжают...
Кадры со спортивной машиной чередуются с кадрами с каким-то пражским жилым домом в стиле модерн; камера движется к окну наверху, под самой крышей, потом на подъезд, на окружающие дома, чтобы дать, по-видимому, информацию о местоположении дома по отношению к остальным домам, главным образом по отношению к импозантному строению старого Дома культуры...