— Не бойся, девочка, все будет в порядке! — И усмехался про себя, видя, как встречные знакомые, когда он шел на работу, прятали глаза, не зная, замечать его или нет. «Подождите, голубчики, — думал он, — теперь уж наверняка Калина действует, и вы завтра или даже уже сегодня вечером запоете по-другому!»
Майор вошел в свой кабинет в хорошем настроении и прогудел своему помощнику Стейскалу, который ждал его:
— Привет, Мирек! Смотрел вчера телевизор?
Стейскал тихо обронил:
— Смотрел.
Земан снял пальто, шляпу и повесил их в шкаф.
— И что ты на это скажешь? Вот негодяи! Бедняжка Бланка после этого от расстройства не могла всю ночь уснуть. Ей все мерещился планицкий священник. Но Калина возьмет их в оборот, будь спокоен. Слишком грубая провокация. Этой Неблеховой наверняка с сегодняшнего утра на телевидении уже нет.
Стейскал вяло промямлил:
— Я не знаю, Гонза. — И продолжал старательно копаться в куче следственных дел, которые вытаскивал из ящиков стола Земана.
До Земана это дошло только теперь. Он запнулся, перестал улыбаться и строго спросил:
— Подожди, а что ты, собственно, делаешь за моим столом?
Стейскал молча продолжал свое занятие. Земан возмущенно закричал:
— Кто дал тебе право копаться в моих делах? Где ты взял ключ?
— У дежурного!
— А почему? Что это значит?
Вместо ответа Стейскал пододвинул ему какой-то пакет:
— Вот это пришло сегодня утром.
— Что это?
— Повестка на реабилитационный суд. Ты там фигурируешь в качестве свидетеля...
Земан рассмеялся:
— Ну, это уж слишком!.. — И тут же, снова став серьезным, показал на груду следственных протоколов, лежащих перед Стейскалом: — А какое это имеет отношение ко всему?
Стейскал, пряча глаза, смущенно проговорил:
— Ночью после этой программы... мне позвонил начальник управления... и приказал... пойми, Гонза... приказал...
— Что приказал?
Стейскал говорил с трудом, будто ворочал тяжелые камни:
— Чтобы я с сегодняшнего утра... временно... исполнял твои обязанности...
Земан взорвался:
— Что такое? Почему?
— Потому что ты идешь в отпуск...
— Я не просил никакого отпуска!
— В особый отпуск, до выяснения обстоятельств, связанных с Планице. Представь, сколько будет шума, всевозможных гадостей... в газетах, по радио, по телевидению. Они просто не хотят, чтобы это бросило тень на наше учреждение... на доброе имя пражского угрозыска...
У Земана от обиды и огорчения перехватило горло.
— Значит, вот как? И ты мне не позвонил, Мирек! Не спросил! Ты согласился?
Нервы у Стейскала тоже были на пределе. Земан и он были давними друзьями, очень долго жили и работали бок о бок, знали друг о друге все. Поэтому эта минута была для Стейскала нелегкой. И он в раздражении, в отчаянном стремлении оправдаться не столько перед Яном, сколько перед самим собой, заговорил:
— А что мне оставалось делать? Я что, должен был отдать это место какой-нибудь дряни? Чтобы кто-нибудь чужой пришел на все готовое? Ведь мы с тобой здесь в течение многих лет занимались тяжким трудом. Я тебе даю гарантию, Гонза: как только ты решишь свои проблемы, а я верю, что ты их решишь, я встану и беспрекословно освобожу тебе твое место за этим столом...
Земан, однако, снова спросил:
— Так ты согласился, Мирек?
Стейскал воспринял его вопрос как обиду и возмущенно воскликнул:
— Я же тебя еще в прошлом году предупреждал! Говорил тебе, не впутывайся в политику, занимайся своей криминалистикой. Но ты был упрям как баран, вспомни... А теперь получай...
— Ты согласился? — произнес еще раз Земан. — Добро. С богом!
Он повернулся, подошел к шкафу, взял пальто и шляпу и начал одеваться.
Стейскал подошел к нему:
— Подожди, Гонза, посоветуемся... Может быть, найдем какое-нибудь решение, чтобы ты мог здесь работать и дальше, пока хотя бы как заместитель... Опомнись, Гонза, не торопись с решением... Мы должны вместе написать протокол по передаче дел... Куда ты собираешься идти?