Земан резко и решительно произнес:
— К Калине! В министерство! — Он посмотрел на часы и холодно, с иронией в голосе добавил: — Думаю, что ровно через час ты полетишь во внеочередной отпуск вместе с начальником управления!..
Земан шел длинным коридором, одна сторона которого состояла из целого ряда окон. Он шел спокойно, уверенный в себе, несмотря на то, что его мысли были заняты только что происшедшим.
Он машинально здоровался с людьми, которые ему встречались, и в задумчивости не замечал, что многие из них не отвечают ему или отвечают недружелюбно. Некоторые, заметив Земана, вдруг торопились уйти со своими бумагами куда-то в сторону или захлопывали двери своих кабинетов. Только один человек не уклонился от встречи с ним. Он вышел в коридор как раз в тот момент, когда Земан проходил мимо. Это был прокурор Стрейчек, которого Земан хорошо знал и поэтому сердечно сказал:
— Привет, прокуратура! Что ты здесь делаешь?
Стрейчек пришел в полное замешательство от такого неожиданного вопроса и не знал, куда деть глаза.
— Мне нужны были кое-какие следственные документы из архива.
Земан машинально спросил:
— И дали тебе их?
Прокурор, явно нервничая, ответил:
— Дали. — И промямлил, как бы извиняясь: — Я теперь работаю в реабилитационном суде, Гонза.
Земан воспринял это по-деловому, спокойно:
— Отлично. Значит, скоро встретимся.
Прокурор поддакнул:
— Да. Наверное. — И тут же спросил: — А что ты? Есть какие-нибудь проблемы?
Земан остановился у одной из дверей в конце коридора:
— У меня? Нет. Так только, небольшие служебные трудности. Иду с ними к бате!
— К кому? — Прокурор прежде никогда не слышал, что у Земана в министерстве работает отец.
Земан еле заметно усмехнулся и пояснил ему:
— К Вашеку Калине. Я его так называю. — Он нажал ручку и открыл дверь кабинета Калины.
Эта комната была знакома Земану до мелочей. Здесь он часто бывал, когда ему было необходимо о чем-то посоветоваться с Калиной или когда получал от него какое-нибудь задание. Земану всегда здесь было хорошо. Он учился у Калины по-партийному мудро относиться к людям и их слабостям...
Земан по старой привычке остановился в дверях по стойке «смирно» и энергично, хотя и с долей юмора в голосе, потому что знал, что Калина не требует такого доклада, начал:
— Товарищ начальник... — И замолк на полуслове.
Вокруг него кружилась бумажная метель, неестественная, странная, как и весь беспорядок, который царил в этом, всегда таком солидном, содержащемся в идеальном порядке кабинете.
Окна были открыты, и сквозняк, который возник в комнате, когда Земан распахнул дверь, подхватил бумаги, лежавшие всюду — на столе, на полу, в выдвинутых ящиках шкафов и стола.
Земан быстро захлопнул за собой дверь, присел и начал собирать листы, разлетевшиеся от сквозняка.
Неожиданно среди этих бумаг он наткнулся на чьи-то ноги. Кто-то неслышно подошел и встал перед Земаном. Земан увидел остановившегося перед ним майора Житного.
— Что с Калиной? — с тревогой в голосе спросил Земан.
На лице Житного не дрогнул ни один мускул.
— Его уже здесь нет.
Земан выпрямился:
— А где он?
— Не знаю, наверное, дома.
— Почему?
Узкие губы Житного растянулись в горькой усмешке:
— Потому что сегодня министр в течение часа вышвырнул его с работы!
— За что?
— За пятидесятые годы!
Земан не поверил своим ушам;
— Что? Вашека?!
Житный пожал плечами:
— Этой мельницы, наверное, не миновать никому. А ему еще помогла редакторша.
— Неблехова?
— Да, Неблехова. Нажаловалась вчера вечером по телефону министру, что Калина ей угрожал. Министр расценил это как партизанщину, противозаконные действия и превышение полномочий. Ну а потом все уже пошло быстро...
Земану показалось, что он бредет сквозь какую-то непроницаемую, непонятную мглу.
— Боже мой... Я ничего не понимаю... Это какой-то дурной сон.
— Навести его, — сказал Житный. — Если не боишься... Ему именно сейчас важно знать, что он не один, что он кому-то нужен.
— А ты?
— Не буду ждать, когда и со мной поступят так же. Собираюсь...
— И куда же?
Житный загадочно улыбнулся:
— Откуда я знаю? Куда-нибудь, где я больше нужен! — Вдруг он порывисто положил руку на плечо Земана и притянул его к себе. — Знаешь Галаса, Гонза? — И, не ожидая ответа, проговорил без пафоса, но со страстной верой в голосе: