Через какое-то время, когда она немного успокоилась, я отправил ее умываться, а сам пошел заваривать чай.
— Тебя дразнили в школе? — осторожно спросил я, когда мы сидели на кухне. Мне была интересна повседневная жизнь таких необычных людей. — Естественно, — совсем равнодушно ответила она. Не холодно, а скорее устало. Позже я думал об этом: возможно, после эмоциональных всплесков она становится безразличной из-за истощения. — Мало кому из нас удавалось этого избежать. — Из нас? — Да, — она посмотрела в окно. Я проследил за ее взглядом и обнаружил, что уже стемнело. — Я привыкла считать всех альбиносов моей семьей. Кто знает, может быть, кто-то из них — действительно моя семья… — А ты когда-нибудь видела других альбиносов? — Да, однажды, по дороге из школы. Мне было лет двенадцать. Это была женщина. Она выходила из какой-то дорогой машины. На ней было ярко-красное платье и рубиновые бусы, они очень ей шли. А из макияжа была только помада. Помню, тогда подумала, что ей повезло с любовником, — Пелагея усмехнулась. — Не понимала, что это значит. — Возможно, ты была недалека от истины, — заметил я. — Может быть, — ответила она, продолжая улыбаться, и мне показалось, что теперь это была улыбка сожаления.
ПРИОРИТЕТЫ
Меньше всего я кого-то ждал во время просмотра фильма в субботу вечером, но именно тогда зазвонил мой телефон. Это была она. — Алло? — Привет. Прости, что так поздно. Ты еще не спишь? Ее голос был слишком тихим, но я не придал этому значения. — Да нет, — без задней мысли ответил я и машинально взглянул на часы — полдвенадцатого. — Можешь открыть мне дверь? Пожалуйста. Только в этот момент я заподозрил, что что-то не так. — Ты здесь, что ли? — Да, я у подъезда. Я хотел спросить, почему она не позвонила в домофон, но вспомнил, что он сломался два дня назад. — Хорошо, сейчас спущусь.
*** Грязные спутанные волосы, дрожащие ладони, скрывавшие разбитый (судя по количеству крови) нос, рваное белое платье и кровоподтеки по всему телу. Жуткое зрелище, честно. Не дай бог вам увидеть избитого альбиноса… пусть я и атеист. Я молчал. Не знал, что сказать. Да и нужно ли было?..
Пелагея тоже молчала и отводила взгляд, как будто ждала, что я начну ругать ее. Я поднял ее на руки (она оказалась легче, чем я думал) и понес к себе — она даже не стала сопротивляться. Посадив ее на диван, я аккуратно промыл и обработал некоторые раны. Она по-прежнему молчала и продолжала отворачивать голову. — Расскажи, что случилось, — тихо попросил я. — Их было трое, — еле слышно прошептала она, похоже, все еще находясь в состоянии шока. — Пьяных. Я облегченно выдохнул. По крайней мере, она спаслась, а то могло быть и хуже. — Покажи лицо. Пелагея помотала головой. — Нужно умыть тебя и остановить кровь.
Видимо, решив, что терять нечего, она убрала руку. Я увидел, что кроме носа были разбиты губа и бровь и кровь стекала вместе со слезами. Я протер ее лицо мокрым платком, залепил кое-где пластырем, дал ватку. Несмотря на то, что в квартире было тепло, ее кожа оставалась холодной.
Я предложил ей остаться у меня на ночь, но она отказалась: — Меня мама убьет, если я не приду домой. — А почему ты сразу домой не пошла? — Она не должна узнать. — Почему? — Изобьет еще сильнее. — Думаешь? — Знаю. Это не в первый раз.
*** Кажется, мы говорили о чем-то еще, а потом я вызвал ей такси. Она сказала, что вернет деньги при первой же возможности, но я ответил, что не возьму их.
Прощаясь, я дал ей газовый баллончик, который вчера купил специально для нее. А когда следил за такси через приложение, увидел, что она остановила его на полдороги. Я позвонил ей — на ее старую моторолу, доставшуюся от бабушки, — и выяснил, что она решила пройти оставшийся путь пешком. Чтобы мама точно не узнала. И чтобы вернуть мне деньги — она заплатила таксисту ровно половину.
Дура.
ГРУСТЬ
В следующий вторник Пелагея нашла меня после пар, и мы вместе пошли к моему дому. Несмотря на жаркую погоду, она была в водолазке с высоким воротником и голубом платье, которое надевала в день нашей первой встречи. По ее словам, оно нравилось ей больше, чем белое.