УНИКАЛЬНАЯ
Утро было непривычно… теплым. Я проснулся чуть раньше будильника; с кухни доносилось шипение масла на сковородке. Несколько минут я лежал в полудреме, пока не вспомнил события прошлой ночи, после чего вскочил и пошел умываться.
Зайдя на кухню, я увидел милейшую картину: Пелагея стояла у плиты в голубом платье и хозяйском фартуке и старательно готовила яичницу с помидорами. Старательно — потому что было видно, как она волнуется, что что-то подгорит. Я собирался ей помочь, но мне представилась типичная сцена из семейной жизни, и я смутился и отказался от этой идеи. К тому же она и сама неплохо справлялась… — Доброе утро, — сказал я, надеясь не испугать ее, но она вздрогнула и резко обернулась, будто ожидая увидеть нечто страшное. — Доброе утро, — ответила она, облегченно выдохнув и улыбнувшись. — Я это… подумала, что лучше что-то приготовить, раз уж я ночевала здесь. — Не стоило, — усмехнулся я. — Но спасибо. Пелагея повернулась обратно к плите. Уверен, что она покраснела.
— Какие планы на сегодня? — спросил я позже, за обе щеки уплетая вкуснейшую яичницу. И где она научилась так готовить? — Не знаю… — растерянно ответила она, отведя взгляд. — Домой ты пока не можешь вернуться, да? — Мама написала, что я могу не возвращаться, — она опустила голову, и я поймал себя на мысли, что именно такой я ее и запомню, если когда-нибудь наши пути разойдутся. — Оставайся пока у меня, — предложил я. — У меня нет денег. — И не надо. Я буду покупать еду на двоих, вот и все. — Не стоит. — Почему? — Ты не обязан. — А если я хочу? Пелагея не нашлась, что ответить. — Оставайся, — уже скорее просил я, чем уговаривал. Наконец она сдалась и кивнула. — Так какие планы? — опять спросил я после небольшой паузы. Пелагея пожала плечами: — Я бы хотела провести день здесь, если честно. — И пропустить пары? — Всего один раз. Хуже ведь не станет. — Ну да, — согласился я. — А ты с кем-нибудь общаешься в группе? — Есть девочка, к которой можно обратиться в случае чего… Мы почти не общаемся, но, например, домашнее задание она передать может. — Понятно. — Кстати, тебе лучше поторопиться, если не хочешь опоздать, — заметила она, показывая на часы на микроволновке. — Черт, точно!
*** Вернувшись домой после пар, я обнаружил, что у нас закончились хлеб и сахар. Я предложил Пелагее сходить со мной в магазин за компанию, но она сказала: — Только если я буду стоять снаружи. — Почему? — Потом объясню. Я пожал плечами. — Ладно.
Выйдя из магазина с покупками, я спросил ее: — Так почему ты отказалась заходить? — Меня иногда не замечают, — тихо ответила она, глядя себе под ноги. — В смысле? — не понял я. — Меня в магазинах просто не видят. Или наоборот — таращатся и шарахаются. Как будто я монстр какой-то, — в голосе Пелагеи зазвучали нотки обиды. — Раньше ненавидела свою внешность из-за этого. — А теперь? — А теперь ненавижу людей. Я не понимаю: я действительно страшная или что? — она перевела на меня требующий ответа взгляд. — Нет, — я улыбнулся. — Просто люди не привыкли видеть таких, как ты. — Каких таких? Некрасивых? Ненормальных? — ее голос звучал все отчаяннее. — Особенных. — Особенных? — она явно не ждала такого ответа. "Ну точно как ребенок", — усмехнулся я в своих мыслях. — Да. Ты не такая, как все. Значит, ты особенная. Необычная. Уникальная. — Тогда почему это пугает людей? — уже более спокойно спросила она. — Потому что люди привыкли видеть тех, кто похож на них, — ответил я, задумчиво глядя в небо.
ЗАТИШЬЕ
Следующие несколько дней погода была достаточно теплой для Петербурга, поэтому мы с Пелагеей регулярно выбирались на прогулки.
— Мне нравится смотреть на небо, — сказала как-то Пелагея, когда мы прогуливались по парку. — Оно такое красивое. И большое. В сравнении с ним мы такие бессмысленные… Это даже вдохновляет. — Вдохновляет? — переспросил я. Мысль Пелагеи показалась мне странной, хотя порой и меня самого охватывало подобное настроение. — Да. Когда я смотрю на небо, я понимаю, насколько все, что окружает нас, неважно. Все то, чему мы придаем смысл, — надуманно. Важно лишь то, что мы делаем и к чему придем в итоге. Если бы я могла, я создавала бы что-нибудь прекрасное. Жаль, что я не умею творить. — Ты рассказывала, что Олеся учила тебя рисовать, — вспомнил я. — Это было слишком давно. Да и не то чтобы у меня хорошо получалось… — Может, стоит попробовать? — Вряд ли у меня что-то выйдет. — Все может быть, — я улыбнулся, и она улыбнулась в ответ. Почему-то я был уверен, что из Пелагеи выйдет отличный художник.