И я думаю, поступи Мухин иначе, не заступись он за друга, за женщину, за жену, не дай он отпор бесчинству ничтожеств, возомнивших, что они — они, а не мы! — хозяева этой земли, — вот тогда мы были бы вправе с него спросить и судить беспощадно. Судом чести и совести его покарать — за то, что не сдал экзамен на человека.
Но он его сдал, и правда — не сразу, но зато с неизбежностью — восторжествовала. Делом заинтересовался Генеральный прокурор СССР Р. А. Руденко. Была назначена тщательная проверка — объективная и всесторонняя. И наконец вместо казенных отписок отцу Мухина, ветерану труда, инвалиду войны, пришел такой человечный ответ: «По Вашей просьбе Прокуратура СССР проверила дело по обвинению Мухина В. И. В президиум областного суда внесен протест, где поставлен вопрос о прекращении дела за отсутствием в действиях Мухина В. И. состава преступления.
В протесте первого заместителя Генерального прокурора СССР А. М. Рекункова (вскоре он стал Генеральным прокурором страны) все вещи были названы своими именами — убедительно и категорично: «В результате ошибочного подхода к оценке доказательств в описательной части приговора необоснованно указано, будто потерпевшие женщины «набрасывались» на хулиганов, а последние лишь «вырывались» или «отбивались». В связи с этим суд неправильно оценил и действия Мухина. Признав, что Мухин оказался на месте столкновения с хулиганами уже после того, как Хорьков ударил его жену и она упала, суд расценил последующие действия Мухина не как естественную реакцию на поведение хулигана, а как «расправу». Однако в сложившейся обстановке нанесение Мухиным ударов палкой по голове Хорькову явилось необходимой обороной…»
Горькая и постыдная эта история подходила к концу. Но до конца оказалось еще далеко.
Президиум областного суда решил почему-то спустить это дело на тормозах. Решение было такое: поскольку следствие допустило «нарушение норм уголовно-процессуального закона, президиум не находит возможным отменить приговор… с прекращением дела производством, как ставится вопрос в протесте, а считает необходимым направить его на новое расследование…» Логика, конечно, неотразимая: за беззаконие, допущенное следствием, отвечать должен Мухин! Даже меру пресечения не изменили — оставили под стражей.
Следователь Л. Целиков и прокурор А. Снежков воспрянули духом: дело снова оказалось в их руках. Снова появилась возможность «доказать» — хотя бы частично — свою правоту. Решили так: убийство из хулиганских побуждений — это, пожалуй, уж слишком. Номер не вышел. Но вот убийство с превышением пределов необходимой обороны, скорее всего, подойдет. Будут сыты волки, уцелеют и овцы: Мухина освободят (ведь он уже отбыл срок по этой статье), зато пребывание его под стражей получит формальную базу. Кто посмеет тогда их обвинить в том, что человек, ни в чем не повинный, промаялся в колонии целых два года?
Все началось сначала: допросы, экспертиза, очные ставки. Чтобы «обосновать» новый виток.
«Обосновали»… Но ненадолго. Прокурор следственного управления прокуратуры области Р. М. Новиков, проявив принципиальность и верность закону, отменил это постановление, продиктованное единственной целью: во что бы то ни стало доказать свою правоту. Наконец-то под делом окончательно и бесповоротно действительно появилась черта.
И вот Мухин на свободе. Полностью реабилитированный. Восстановленный во всех правах. Возвратившийся на прежнюю работу. Обретший снова семью и дом.
Его приняли тепло и сердечно, помогли сразу же включиться в трудовой ритм, почувствовать себя желанным и нужным. И даже те, кто заочно, походя, ни в чем толком не разобравшись, говорили о нем злые, несправедливые слова, даже они стараются не вспоминать былое и как-то загладить свою вину.
Он вновь среди близких, с женой, защищая которую так горько и незаслуженно пострадал. Все хорошо, и он счастлив.
— Ну что, Вячеслав Иванович, — говорю я ему, — вы не верили в справедливость, а она-то и победила.
Он согласно кивает, нахмурившись и откидывая молодецки свисающий на лоб поседевший мальчишеский чубчик.
— Окажись вы снова в такой ситуации, как бы вы поступили? Ведь правда же — точно так же? Дали бы отпор хулиганам и защитили их жертвы…
Я вижу, как еще резче обозначилась складка на лбу, как сжались его кулаки и сузился взгляд, и жду ответа, в котором не сомневаюсь: «Разумеется, дал бы… Защитил бы — всегда…»