— Хочет узнать о падении и простирании жилы, — шепнул Разумову более опытный Мосалев. — Что с народом творится, Витя, мать честная!
— Ничем их не заставишь теперь работать там, где пусто. Да и надо ли такое-то, а, Костя?
Лукьянов выпрямился. Дронов подал ему руку, выдернул наверх. Он не отходил от шурфа № 36, рассказывая каждому, как рукавицей очищал тело породы, как бурил, как колол — «разбирал» породу, как протянул Косте кристалл, величиной с ладонь.
— Товарищи! Нам удалось обнаружить пегматит. Что это: мелкая линза или большое поле — мы еще не знаем, — совершенно другим, чем у народа, голосом заговорил инженер Лукьянов. — Еще не знаем, да… Но у нас в руках есть свидетельство — слюда хороших номеров. Сейчас наша задача в том, чтобы узнать, сколько на один куб породы придется слюды. Мы сделаем так: бригада Мосалева с сегодняшнего дня прекратит поиски. Люди займутся вскрышей, будут проходить магистральной канавой вдоль пегматитового поля.
Шурфовщики заколыхались, зашумели. Голос инженера утонул в разноголосом крике:
— А мы? Обратно на пустые линии? К черту! Не хотим!
— Да тише, черт возьми! Добром прошу… — Николай Курбатов вскочил на холмик выброшенной земли. — Садись! Все садись! Да садитесь же! Айнет, брось лопату. Посади Петренку, а то он руки вывихнет махаючи. Товарищи, митинг изыскателей по радостному случаю открытия жилы или чего там… объявляю открытым.
— Ура! Коля Курбатов! Ура! Ура!
Крики… толкучка… счастливые лица. Акатов, Айнет, Жорка Каблуков, Терехов садились, дергая товарищей. Мосалев, Разумов, Дронов, Лукьянов стояли около Курбатова.
Утихло.
— Садись. Закуривай. Говорите, Григорий Васильевич.
— Товарищи! Я, как и вы, рад находке. Но порядок в работе нам терять не следует. Немало людей нужно бросить на очистку места под канаву. Верно? Поэтому десятник Разумов должен поставить часть своей бригады на рубку. И поиски нельзя бросать. План, товарищи, немалый, а времени мы израсходовали много…
…Все-таки десятники уговорили инженера. В этом им помог Петренко, подсказав то, что отвечало общему настроению:
— Сегодня пускай по-новому, — вмешался он в разговор, — вроде воскресника, всем народом.
— Верно! Воскресник! Ребята, воскресник! Берись за лопаты!
Лукьянов велел Разумову расставить людей.
— Кстати, пришла почта, — сказал он уходя. — Собирайтесь, Разумов, на базу: вызывают.
После ухода Лукьянова ералаш вспыхнул с новой силой, никому не сиделось на месте. Неторопливый Айнет, услышав из уст Лукьянова «идти сплошной задиркой» — и зная, что сегодня воскресник, распоряжался собой по собственному уразумению. Он отмерил расстояние от шурфа № 36 и, поплевав на руки, поднял лопатой первый ком земли.
Шурфовщики Мосалева толпились у шурфа, ставшего знаменитым, многих ребят заразил пример Айнета — они разбирали лопаты. Мосалев охрип от крика, но перекричать всех не мог. Его слова и брань тонули в общем веселом гвалте.
Запыхавшийся Андрюша Ганин застыл от радостного изумления. Широким фронтом шли на участке поиски. Нет, не поиски, а уже реализация разведанного! Она собрала в одну большую колонну одиночек-поисковиков, незаметных на линиях. В центре участка уже поставлен большой репер с козырьком и четким номером. Это для глазомерной, а может и инструментальной съемки. Ого! Вот оно, настоящее! Дождались.
Быстрота, с какой работали люди, поразила его. Совсем непохоже на работу одиночек. Сила!
Когда Настя бывала чем-либо взволнована, она пела. Слушая пение жены, взыскательный Виктор только покачивал головой: она фальшивила. А когда Виктор смеясь указывал ей на ошибку, Настя упрямо твердила:
— Мне так нравится. А ты слушай, я же хорошо пою.
Вот и сейчас.
выводила она.
подхватил он разудало, точно хмельной.
Настя оборвала на полуслове:
— Витенька, с радостью тебя! Мы уже все знаем. Лидуха — вот хвастунья! — только и говорит: у Кости, у Кости! Григорий Васильевич уехал. Он велел передать тебе: выезжать сегодня же, в ночь. Лошадей он пришлет таких… ну, самых хороших. И знаешь что? — Настины глаза смотрели весело и просительно. Она говорила быстро, возбужденно и все расстегивала и застегивала пуговицу на куртке мужа. — Ты не беспокойся. Григорий Васильевич сказал, что пришлет сегодня же в табор девушку на целую неделю, — единым духом выпалила Настя.