Генерал Шарль де Голль
В 1940 году, когда Франция не просто капитулировала, а была разгромлена, разделена немцами и затем оккупирована вся целиком, ее будущее как великой страны, во многом определявшей судьбы Европы и мира, виделось туманным. В сознании французов ощущение национальной катастрофы было очень сильным.
Шарль де Голль, прежде абсолютно никому не известный, кроме очень узкого круга военных и политических специалистов, за годы войны и позора постепенно вырос в фигуру общенационального масштаба. Безусловно, и до этого он проявил себя превосходным военным практиком и теоретиком.
В чем заключалась оригинальность его взглядов как военного теоретика и военачальника для межвоенных времен? Шарль де Голль выступал за создание бронетанковых войск, несмотря на то что раньше танки выступали просто в качестве элементов общевойсковых соединений. Стоит отметить, что предлагал это не один де Голль. Однако, если говорить откровенно, французский генерал недооценил главную новацию Второй мировой с военной точки зрения – комбинацию танковых армий с воздушной поддержкой и артиллерией. Для него основным был именно опыт танковых войск. Война, по мнению де Голля, явилась тем событием, когда человек встретился лицом к лицу с самой эпохой.
Генерал всегда отождествлял себя с Францией. Это был человек, который всю жизнь посвятил идее величия своей страны. Вместе с тем де Голль рассматривал свою роль, как и роль государственных и политических деятелей в целом, в свете идей Никколо Макиавелли. Жесткие, лишенные сантиментов взгляды, сходные с теми, что высказывал знаменитый философ, де Голль изложил в одном из своих первых печатных произведений – книге «На острие шпаги» (1932).
В предвоенный период Шарль де Голль служил секретарем Высшего совета обороны, председателем которого был легендарный маршал Петен. Именно ему де Голль посвятил свою первую книгу, однако впоследствии они политически резко разошлись. Петен был маршалом и победителем в Первой мировой войне, а де Голль – лишь полковником. Генералом он стал в марте 1940 года, получив в правительстве место госсекретаря – или, иными словами, заместителя министра обороны. Так в 50 лет де Голль вышел за рамки просто военного специалиста, однако в политике он непосредственно не участвовал.
В июне 1940 года Шарль де Голль отказался принять капитуляцию Франции, хотя дело было уже решенным. Английский генерал Спирс, находившийся в то время в Бордо – месте, где располагалось французское правительство Петена, – увез де Голля в Лондон. Известно, что Черчилль был крайне разозлен этим фактом – свою реакцию этот выдающийся политический деятель аргументировал тем, что де Голля никто не знает. Черчиллю важно было найти фигуру, которая стала бы олицетворением Франции, человека, за которым пойдут французы и на которого можно опереться в вопросах, интересующих английского премьер-министра. Конкретно к таким вопросам относились судьба флота и судьба империи – то, что еще не было под контролем у немцев, а также судьба человека, которого можно было использовать.
18 июня 1940 года де Голль самочинно выступил по радио BBC, сказав важнейшие вещи, подавляющему большинству французов казавшиеся уже невозможной мечтой. Он заявил, что Франция проиграла сражение, но не проиграла войну, потому что эта война – мировая. К слову, в это время ни СССР, ни США еще не вступили в войну. Тем не менее сказанное де Голлем было не просто фигурой речи – это было его глубокое убеждение. Именно здесь он проявил безусловную дальновидность. Де Голль словно предвидел будущее и был уверен, что судьбу Франции решит не капитуляция, а совместная борьба крупнейших сил в мире, способных сломить хребет гитлеровской машине.
К немцам у де Голля имелись личные счеты еще и потому, что в годы Первой мировой он побывал у них в плену. Позднее французский генерал опишет свои впечатления об этом в книге «Раздор в стане врага». К слову, ни в коем случае нельзя считать де Голля узколобым шовинистом или германофобом. Вне всякого сомнения, будущего лидера Франции можно было назвать националистом, но это был националист высокого класса, который не ненавидел Германию, а любил Францию. Это был человек, воспитанный в духе реванша за поражение 1870 года, и он прекрасно знал по Первой мировой войне, что собой представляли военные действия с немцами.