– И вы считаете себя виноватой?
– Да, в глубине души. У Кати вся жизнь наперекосяк. Она так и не вышла замуж. У нее даже и романов-то не было. Она стала замкнутой. Я считаю, что не могу быть счастливой, пока она несчастна. Глупость, конечно, но все же… – посмотрела на профессора Тина. Его мнение значило очень много для нее, она ни с кем еще не была столь откровенна.
– Не думаете ли вы, Кристина, что вы сполна рассчитались за то, что сами и не совершали? Ваша семья всю жизнь помогала Кате.
– Член нашей семьи и вверг ее в пучину несчастий.
– Но это же не отвечающий за свои действия наркоман. Кстати, сын стал смыслом ее жизни. Я правильно понял?
– Но больше в ее жизни ничего нет!
– Так же, как и в вашей! Кому от этого хорошо? Вам? Может быть, вашей подруге? Какая она тогда вам подруга? Сколько лет Григорий в Лондоне? Два года? На каком вы курсе, Тина, в свои тридцать лет? На втором? Только сейчас позволили себе наконец пойти получить образование и заняться любимым делом? А ведь у вас на самом деле талант! Стали заниматься собой, когда вырастили Гришу?
– Он мне ведь… как брат. Старший умер, младший родился.
– Согласен. Он вам больше чем брат, но не кажется ли вам, Тина, что не вы или не только вы должны были танцевать, петь и разносить еду, если Грише нужны были деньги? Между тем ваша подруга училась и занималась любимым делом. Почему у нее была эта привилегия?
– Думаю, я плохая рассказчица, раз у вас, Казимир Натанович, сложилось неверное впечатление о моей подруге. Она мне твердит об этом же уже на протяжении многих лет. Проблема во мне, я не могу успокоиться, оправиться от шока и найти себя. И то, что я вообще пошла учиться, полностью заслуга Екатерины. Вы сейчас с ней познакомитесь, она сегодня зайдет за мной.
– Было бы очень любопытно, – согласился профессор.
В этот момент у Тины в сумочке из черной замши и с двумя защелкивающимися металлическими шариками зазвонил телефон.
– Да, Катя. Нет, я еще не ушла. Ничего страшного, что задержалась. Я чудно провела время. Я жду тебя в аудитории номер семьдесят три, это второй этаж. Ну все… пока!
Казимир Натанович прекратил все рассуждения по поводу Екатерины, чтобы не попасть в неудобную ситуацию, но с интересом поглядывал на входную дверь. Вскоре она открылась после вежливого стука, и в аудиторию заглянула молодая симпатичная блондинка. Она сразу же произвела приятное впечатление.
– Тина? – Она вопросительно посмотрела на присутствующего в аудитории профессора.
– Все в порядке, Катюша! Заходи! – махнула ей рукой Кристина. – Познакомься. Это – мой преподаватель живописи и чудный человек Казимир Натанович. А это Екатерина – моя подруга.
– Мне очень приятно с вами познакомиться, Кристина мне рассказывала о вас.
Катя, прихрамывая, вошла. Профессор окинул ее взглядом. Росточек ниже среднего, худенькая, про таких говорят «цыплячьей комплекции», волосы собраны в хвост, длинная темно-фиолетовая вельветовая юбка и сиреневый джемпер из ангорки тонкой вязки. В руках Катя держала синюю куртку-ветровку и трость, на которую опиралась. Профессор сразу все понял: тот страшный случай нанес Кате не только моральную травму, но и сделал ее калекой. Теперь было понятно, что танцевать и работать официанткой она не могла. Ей действительно надо было получать определенную специальность, чтобы работать головой. Вызывало уважение то обстоятельство, что Катя не «села» на пособие по инвалидности, а жила и работала, как все здоровые люди.
– Как вам Тина? Правда, она изумительно рисует? – улыбнулась Катя, отчего ее лицо стало еще более симпатичным.
– Она не верит в свои силы, я ей постоянно об этом говорю. Вот, например, два рисунка, оба выполнены акварелью, на обоих изображены олени. – Профессор положил на стол перед подошедшей Катей два рисунка. – Найдите отличия.
– Ой, я не специалист, – испугалась Катя. – Я не умею рисовать, я – дилетант в этом смысле.
– А я не требую от вас профессиональной оценки. Взгляните, какой из них вам больше нравится?
Кристина с интересом взглянула на рисунки, один из которых был ее, а другой студента – отличника курса. Ей захотелось узнать, что задумал Казимир Натанович.
Катя растерянно смотрела на две безукоризненно, на ее взгляд, выполненные работы.
– Ну, какой бы вы приобрели для себя лично? – облегчил ей задачу профессор.
– Вот этот, – уверенно ткнула пальчиком Катя в рисунок Кристины.
– Вас не смущает, что пропорции нарушены? – спросил Казимир Натанович.
Щеки Тины вспыхнули огнем.