Выбрать главу

Вергилия Коулл

Белые волки

Часть 2

Эльза

Цирховия

Двадцать восемь лет со дня затмения

"Пресвятой светлый бог…"

Теперь Алекс просыпался с одной и той же мыслью. Он открывал глаза и видел лицо любимой женщины. Ее точеный профиль хорошо просматривался на фоне светлого окна. Чистый лоб, аккуратный носик, приоткрытые губы, словно манящие для поцелуев. Она делила с ним постель: всю ночь, наяву, так, как раньше ему лишь мечталось. Она принадлежала только ему. Его рука под одеялом обвивала ее талию, согнутая в колене нога — придавливала ее бедра. От соприкосновения с ее телом у него стоял член, да так, что на коже оставалась смазка из-за перевозбуждения.

Но вместо того, чтобы целовать Эльзу в продолжение своих фантазий, подрагивающей рукой Алекс тянулся под подушку, вынимал зеркальце и подносил к этим прекрасным розовым губам. А потом несколько секунд сам находился между жизнью и смертью, ожидая, пока ровную холодную поверхность не затуманит легкое облачко — доказательство, что внутри нее еще теплится жизнь.

"Пресвятой светлый бог, я так ненавижу тебя…"

Нет ничего хуже, чем быть привязанным к той, кого ты видишь, но не можешь обрести. Его волк скулил ночами, пытаясь достучаться до ее волчицы, но та оставалась нема. Алекс и сам, подолгу не в силах уснуть, разговаривал с Эльзой, звал, испытывая порой глухое чувство безнадежности и пустоты, а она лежала и смотрела черными мертвыми глазами в потолок.

"Пресвятой светлый бог, я так ненавижу тебя, что хочу убить…"

Он готовил для нее еду в слабой надежде, что соблазнительные запахи пробудят что-то в ее голове, а следом — и ее саму. Но ни ароматный горячий кофе, ни истекающий жиром поджаристый бекон, ни шоколадная паста, намазанная на свежую булку, не могли ему помочь. Он смачивал губы Эльзы своей кровью, рассчитывая заинтересовать голодную тьму, поработившую ее. Но бурые пятнышки засыхали на нежной коже без какого-либо результата. Он попробовал ее поцеловать. Один раз, коротко и недолго. И не выдержал прикосновения к ледяному неподвижному рту.

Ее нагота, прекрасная и совершенная, резала ему глаза. Алекса сводила с ума сама мысль, что вот там, под одеялами, Эльза лежит совершенно голая, как будто выставленная напоказ. Он порылся в вещах, оставшихся от матери, и принес длинную ночную сорочку. С трудом приподняв безвольное тело, облачил в нее Эльзу, уложил аккуратно на подушки. Скользнул руками по бедрам, натягивая ткань ниже, до самых колен. Одежда была больше на несколько размеров, Алекс решил поправить горловину, поймал взглядом собственные ладони, ласкающие кружева на груди — чуть пониже выреза, прямо поверх упругих полушарий — и с недовольной миной отдернул их.

— Гребаный извращенец.

"…хочу убить, если б только людям было по силам убивать богов…"

Потом он ехал на работу. Сидел в кабинете, просматривал бумаги, выслушивал доклады. Затем — посещал несколько точек в городе, встречался с информаторами. Всем им Алекс давал лишь одно задание: ему нужен белый волк, который ушел жить к свободному народу. Мужчина с серебристыми глазами и гладким лицом, вряд ли такому легко раствориться среди сброда и отребья. Но пока что в ответ ему лишь пожимали плечами и качали головами: и правда, раствориться нелегко, значит, такого человека среди свободного народа попросту нет. И про маленькую девочку, которая, возможно, потеряла и ищет родителей, никто не слыхал тоже.

"…если б только людям было по силам убивать богов. Но мне такое не по силам…"

Вечером, уже под покровом темноты, Алекс отправлялся в один и тот же богатый особняк. Даже когда остальные дома казались погруженными в сон, в окнах этого продолжал ярко гореть свет, а веселая музыка навязчиво липла в уши. Молчаливый и безупречно вышколенный слуга провожал Алекса в просторный зал, где в кресле, закинув ногу на ногу, сидела хозяйка. Ее волосы всегда были уложены в красивую прическу, бархатное домашнее платье с глубоким декольте облегало роскошную фигуру, и даже в такой, вроде бы, приватной обстановке в образе неизменно присутствовали украшения и макияж. Гостя усаживали в соседнее кресло, предлагали еду и напитки, но он отказывался, стараясь скорее перейти к главному.

Северина — а это была именно она — сидела, потягивая сладкое вино, и выглядела недовольной. В первый раз, когда Алекс появился в гостях, на расстеленном посреди зала ковре боролись двое мужчин. Их тела, щедро обмазанные маслом и золотой краской и лишенные какой-либо одежды, блестели на свету, руки и ноги переплелись, в воздухе пахло потом и благовониями, но хозяйка откровенно скучала. В другой раз это были мужчина и женщина, а потом — две женщины, но эффект оставался примерно тем же.