А кое в чем Кристоф так и остался лаэрдом вопреки желанию: его манеры выглядели безупречными за столом, чего не сказать о его простушке-жене. Его руки помнят, догадалась Эльза. Просто помнят то, что закладывали в них родители с детства, даже если он сам уже не хочет быть таким.
— Как ты мог отказаться от всего? — не выдержала она, улучив момент, когда они остались только вдвоем: Алекс отошел покурить, а Ласка попросилась в ванную, чтобы помыть руки.
— От чего, Эль? — с улыбкой развел руками Кристоф. — Я родился свободным. Меня с детства тянуло на улицы. Это Димитрий всегда хотел быть наследником отца, не я.
— Димитрий? — Эльза нахмурилась и отложила вилку. Что-то в этом имени царапало ее, но что — непонятно.
Крис тоже перестал улыбаться.
— Наш старший брат. Ты так и не вспомнила его?
Она покачала головой.
— Насколько мы близко общались с ним раньше?
Кристоф пристально посмотрел на нее.
— Вы с ним были очень близки. Теперь, через время, мне кажется, что только тебя одну из всей нашей семьи он и любил по-настоящему. Между вами было какое-то… знаешь… — он сделал неопределенный жест, подыскивая слова, — …особое взаимопонимание, что ли. Я восхищался им, буквально в рот заглядывал, но меня он едва замечал, зато к тебе прямо тянулся.
— Он может сюда прийти?
Эльзе хотелось бы взглянуть и на старшего брата, но Кристоф расценил ее вопрос по-своему.
— Не волнуйся, — произнес он уверенным тоном и сжал кулаки, — если он только попробует подойти к тебе, я буду рядом, чтобы защитить. На этот раз я уже не его слабый младший братишка. И племянницу мою найдем, не сомневайся.
— Защитить? — приподняла брови Эльза. — Ты же сказал, что он любил меня.
— Слишком сильно, Эль, — на губах брата заиграла нехорошая ухмылка, — в какой-то момент его любовь к тебе превратилась в одержимость. И от нее пострадали все. Даже Алекс дров наломал…
— Крис, — сам Алекс стоял в дверях и выглядел сердитым, — можно тебя на пару слов?
Тот напоследок глянул на Эльзу, отложил салфетку и поднялся:
— Конечно, начальник.
Мужчины оставили ее с вернувшейся Лаской, но теперь Эльза никак не могла сосредоточиться на дружеской женской болтовне. Она сломала Алексу жизнь тем, что каким-то образом столкнула с Димитрием, такие просились догадки. Но кому еще она ее сломала?
— Тебе повезло, что вы с браткой встретились, — Ласка тронула ее своей маленькой теплой рукой, заглядывая в глаза с удивительной добротой и сочувствием, — я вот всю жизнь мечтала найти своего потерянного братку.
— И не нашла? — очнулась от раздумий Эльза.
— Не-а, — та покачала головой. — Но я рада, что Крис тебя нашел. "Сестра, сестра, сестра". Он без конца твердил о тебе, даже когда мы только познакомились. Ты ведь не знала? Из-за тебя он к нам и ушел. Ко мне. Переживал сильно, а я утешила. — Она улыбнулась своей неидеальной улыбкой. — Алекс просит нас помочь следить за ведьмами, ты передай ему, что мы поможем. Братка твой не хочет, но я его уговорю. — Ласка провела ладонью по круглому животу, взгляд затуманился. — Только не проси его стать лаэрдом обратно. Ему хорошо с нами.
— Не буду, — успокоила ее Эльза, проникаясь все большей симпатией к новой родственнице.
А когда брат с женой собрались уходить, она придержала его за рукав:
— Скажи мне правду, Крис. Я сломала тебе жизнь?
Он растерянно тронул ее за щеку.
— Ты задаешь странные вопросы, Эль. Конечно, никто из нас не остался прежним после того, что с тобой случилось. Ни отец, ни мать, ни я, само собой. Это была такая точка невозврата, после которой ничего уже не могло остаться, как прежде. Но сломала? Нет, я бы так не сказал.
И он ушел, счастливый пожилой майстр, обнимающий свою дорогую толстушку-жену.
Назавтра наступил последний день зимних праздников, а Эльзе пришлось посмотреть в лицо незнакомке, к которой она испытала смешанные чувства. Волосы, стриженные чуть ниже линии подбородка, казались слишком белесыми и неживыми, оттенок кожи выглядел удивительно… человеческим, а светло-голубые глаза принадлежали девушке, которую Эльза не знала.