- Тебя Морей спрашивал, - встретил у крыльца Ладомира Ратибор. - Тоже хочет рядиться.
Морей доводился Киряю братаном, но мира между ними не было - то ли земели не поделили, то ли в чести не сошлись. Войнег Морею не доверял и стоял на том, чтобы гнать его с Плеши. Ратибор был против - Морей за боярина Киряя не ответчик, да и не так много Мореев в городке, чтобы их бояться. А начни их гнать ни за что, ни про что, так все плешане всполошатся.
Сам Морей вёл себя тихо, а потому и Ладомир ждал, не желая слыть в Плеши задирой. По чести сказать, ему дело не было до Мореевой вотчины, да и не настолько велики были те земли, чтобы из-за них собачиться.
- Морей обещает выставить десять конных мечников, если оставишь за ним вотчину.
- Ладно, - махнул рукой Ладомир. - Я согласен.
Глава 3 Ятвяжские земли
За делами и заботами не заметили, как первый летний месяц упорхнул шустрой птичкой, и тут же вернувшийся от ятвягов боярин Хабар застучал по половицам Ладомирова дома червлёными сапожками. Боярин Вельямид, прибывший Двиною навестить дочерей за день до возвращения Хабара, сидел тут же, распустив по потному брюху рубаху. Приплыл Вельямид не один, а с полусотней мечников, на ходкой и крепкой ладье. Ладомир сразу понял, что принесло дорогого тестя неспроста, а уж когда Хабар как бы невзначай стал говорить о богатстве ятвяжских городов, тут и вовсе всё стало ясно.
- На ятвяжских землях сильного князя нет, всем заправляют волхвы Велняса, - зачастил Хабар. - Со всех земель приморских, варяжских и фряжских стекаются в те городки товары. Земля богатейшая и бесхозная. Коли князь Владимир под себя не возьмет эти земли, то сделают это другие.
- И что ты предлагаешь? - спросил Вельямид, словно не сразу взял в толк, к чему клонит Хабар.
- Ограбить те городки предлагает боярин Хабар, - засмеялся Войнег. - И обложить ближних к нам ятвягов данью. Благо сила у нас есть.
- На разбой сил хватит, а что будет, если ятвяги соберут войско да пойдут в отместку на Плешь? - спросил Ратибор.
- На это у нас есть поддержка боярина Позвизда, да и князь Владимир не оставит нас в беде, - уверенно ответил Хабар.
Ладомир покосился на ведуна Гула, прибывшего вместе с боярином Вельямидом, и, вероятно, неспроста, хотя тот не проронил пока ни единого слова, а сидел себе тихонечко на лавке, распустив длинную белую бороду до самых колен. Там где кровь и война, там обязательно и Перуновы волхвы.
- Упрямые кривичи не желают кланяться Перуну, а привечают бога Велняса и жертвуют ему златом, мёдом и пушным зверем, а от этого Ударяющему большая обида. Разве тот Велняс не жалкое подобие Велеса, а Скотий бог всегда стоял ниже Ударяющего. Старшина кривецкая слушает кудесника Велняса Криве, а не Великого князя Владимира. Воля князя Владимира - это воля Перуна, а поэтому тот, кто кланяется иным богам, и Великому князю, и Ударяющему богу враг. Нет на славянских землях бога могущественнее Перуна и князя могущественнее Владимира - это всем должно быть известно, и ближним, и дальним.
Говорил седобородый Гул тихо, но этот тихий голос звучал на удивление твёрдо, так, что ни у кого не возникало сомнений в весомости произносимых слов.
А у Перуновых Волков и выбора не было - для того они и рыщут по белу свету, чтобы слово Ударяющего, прозвучавшее из уст волхвов, залетело в каждое ухо. Боярин Вельямид кивал головой на слова Гула, у боярина Хабара рожа лоснилась от удовольствия, а Ладомир прикидывал в уме, сколько он может собрать мечников под свою руку, чтобы выполнить волю Перуна.
- Все капища Велняса на землях кривецких и на тех, что рядом лежат, сравнять нужно с землёй. А волхвы иных богов должны признать Перуна за старшего над всеми.
По подсчётам Ладомира выходило, что поднять они смогут на двух ладьях две сотни мечников, из которых почти половина - это представители плешанских родов. Но трудно сказать, как плешане поведут себя на ятвяжских землях.
- В Плеши останутся боярин Изяслав и ты, Ратибор, - повернулся к побратиму Ладомир. - В случае большого несчастья уходите в Полоцк вместе с жёнками и детьми.
Боярин Хабар после тех слов Ладомира поплевал через левое плечо - так, на всякий случай, от бесовского сглаза.
- Добычу будем делить на четыре части, - сказал боярин Вельямид. - Одна часть мне, одна Хабару, одна Ладомиру и одна часть родам плешанским, поставившим ратников для похода.
- А Изяслав? - спросил Ладомир, к месту вспомнивший рассерженное лицо Милавы.
- Мы с Изяславом на одну руку, - сказал боярин Хабар. - Я согласен с рядом боярина Вельямида.
- Значит, быть по сему, - хлопнул ладонью по столу Ладомир. - Через день выступаем.
Вельямидова ладья, приспособленная для набегов, скользила по двинской глади белой лебёдушкой, а Хабарова ладья, торговая и пузатая, кувыркалась по воде серой кряквой. И тут уж не в искусстве гребцов дело. А потому Ладомир не исходил на крик в сторону Хабаровых гребцов, больше придерживая Вельямидовых, которые рвались к чужому добру с чрезмерным усердием. Вельямидовы мечники - люди бывалые, многих Ладомир помнил в лицо ещё по драке в полоцкой приворотной веже, и бронь у них справная. Про Хабаровых и Изяславовых мечников говорить нечего - киевские и новгородские бояре богаты златом и не будут снаряжать абы во что своих дружинников. А вот у плешан бронь похуже, разве что десять Мореев, с которыми Ладомир столковался в самый последний момент, хорошо смотрелись, а у других ничего на плечах не было кроме полотняных рубах. Снаряжение плешан теперь забота Ладомира, но у воеводы нет пока ни серебра, ни злата, а вся надежда на этот поход.
Мечников своей дружины Ладомир разбил на десятки, а во главе каждой десятки поставил Белого Волка. Дружинников было ровно пятьдесят, не считая тех десяти, что остались в Плеши с Ратибором. А полсотни ратников от плешанских родов он получил Пересвету и Морею, которые неплохо ладили между собой.
К первому же ятвяжскому городку подплыли скромными утицами, а на грудь пали злыми коршунами, так что местные людишки даже ахнуть не успели. Сыпанули из ладей мечники, порубали и повязали сторожей у городских ворот и потекли по улицам грязными ручьями, сгоняя растерявшихся ятвягов на лобное место. Ладомир предложил местной старшине встать под руку Великого князя Киевского Владимира и признать первым средь богов Перуна, поставив его деревянный идол на самом высоком месте.
Ятвяжская старшина мялась недолго, да и выбора у неё не было - либо сгинуть в огне, либо согласиться с тем, что сила солому ломит. И выплатить откупные лихим насильникам, а также первые подати в казну Великого князя.
С каждого очага Ладомир взял по пять гривен серебром, а если серебра не было, то брали мехом, полотном и железом. Ну и бронь, которая была на ятвяжских ратниках, он забрал себе. Хорошей брони набралось на десяток мечников, а худую утопили в Двине, чтобы не вздумали ятвяги воевать впредь с князем Киевским.