В тот вечер Рий принёс в дом тушку птицы. Раньше такая добыча показалась бы жалкой… но теперь времена изменились. И маленькая чахлая тушка казалась роскошным подарком. Они разговорились, сидя на открытой веранде. И Айсылу склонила голову на его плечо. Тепло его тело вызвало жадный отклик в ней. И Айсылу почувствовала, как в глубине души поднимает голову нерешительная молчаливая девочка, та, которой она была до смерти родителей. Айсылу резко оттолкнула Рия. Он только хмыкнул, как будто и не ожидая другой реакции, поднялся и пошёл к себе.
Верный Рий служил опорой во всех делах. Неизменно поддерживал Айсылу и занимал её позицию в разговоре с местными. Такого мужа отец пожелал бы Юне. Но она, Айсылу, не имеет права на счастье.
Пять лет Айсылу верно служила родной деревне. Пять лет не была на могиле отца.
В вечер пятилетнего юбилея Айсылу записала в дневнике:
«Итоги правления оставляют желать лучшего: деревня уверенно приходит в упадок. Люди уходят. Охотничьи угодья истощились. Рыба ушла из реки. И стали нападать волки».
Пять лет девушка не сдавалась. Пять лет не поддавалась отчаянию.
Всё зря.
Она сидела у открытого окна. Как всегда вернулась домой затемно. И теперь смотрела, как из-за туч выглянул тонкий серп луны.
Айсылу захотелось выйти на улицу. Она обошла дом и остановилась под окнами своей комнаты.
Вокруг темнота. Тонкий серп месяца слабо очерчивал предметы.
Айсылу показалось, что она различила на траве еле заметные тени. Узкой дорожкой тянулись они в лес… следы матери. Да-да, Айсылу отчетливо увидела мамины следы на траве. Они уводили в лес.
Айсылу знала, что мама ушла давно и что ее следы не могут сейчас быть на траве. Но вопреки доводам разума они засеребрились в нежном свете небесного владыки.
Айсылуи подумать не могла, что пойдет по стопам матери – этой бледной, неинтересной женщины…
Но сейчас она уверенно шла по ее пути, когда то встреченному с легкой досадой, близкой к безразличию.
Эти шаги казались ей настолько естественными и само собой разумеющимися, что Айсылу удивилась, почему не пошла этим путем раньше.
А ведь и вправду нужно всего лишь идти. Айсылу уверено шла за своей мамой.
Лес сгущался. А у Айсылу внутри разрасталось чувство собственного всемогущества.
Лес, огромный, вековой, ничегошеньки не может ей сделать! Звери – дрянь. Пусть подходят, пусть нападают!
Айсылу почувствовала себя всесильной! Она расхохоталась.
- Ну! Подходите! Ну же! – кричала она.
За несколько лет, пока бремя ответственности за родной край лежало на ее плечах, внутри накопилось столько страхов и неудовлетворенности, что они выплеснулись через край. Айсылу будто обожглась льдом.
- Ну же! – кричала она. – Ты, природа не даешь мне покоя, насылаешь на мою голову беду за бедой! Ты, лес, ты спрятал все сокровища, и вы глупые звери – все сюда! Всем выдам по заслугам! Я здесь! Ну давайте! Вы так долго пытались меня достать и вот я пришла! Я вся ваша. Вперед! Где же вы? Грабите и разоряете мою деревню? А я не вернусь туда до тех пор пока не столкнусь с вами лицом к лицу! Покажись! Немедленно! Сейчас же! Ко мне! Сюда!
Ее крики разносились по лесу.
И были услышаны.
Бесшумно выступили из глубин леса белые волки. Они окружили свою добычу и бежать было уже некуда.
Они щетинились и медленно подступали.
Айсылу заметила их, перестала кричать, сделала несколько шагов по кругу и разразилась хохотом.
- Вот вы какие, собаки. Вот…
Она резко взмахнула рукой.
- Я вас не боюсь, - девушка решительно посмотрела им в глаза, по очереди, в их полные злобы, залитые кровью глаза.
- Вот и все, - неуверенно сказала она. – Так просто…
Один из волков выгнулся, готовый напасть. В темноте особенно ярко сверкнули его белые клыки. Айсылу и не подумала прикрыть глаза, повинуясь страху.
Тень неминуемой гибели
– Отец, прости меня! И помоги исправить хотя бы то, что я исправить могу. Я никчёмная дочь, плохая сестра. Помоги хотя бы спасти нашу деревню!
Айсылу поднялась, а боль и страдания остались в земле, глубоко, просочились к телу отца: в последний раз он заслонил собой дочь.
Айсылу показалось, что душа внутри нее кристаллизировалась. От нее самой, нежной, нерешительной, ранимой ничего не осталось. Только глубокое чувство долга и прямой путь вперед. В ней проснулась волчица, за спиной которой голодная стая. И от неё одной зависит выживание всех.