Острый льдистый взгляд принца перебегал с одного лица на другое. Слишком подобострастный поклон, фанатичный блеск глаз, лисья усмешка. Замок императора оказался редкостным серпентарием. Столичные щеголи попробовали втянуть неискушенного, как они полагали юнца, в обычные развлечения придворных. Тут они просчитались. Приученный обходиться малым, Тор с пренебрежением смотрел на слишком изнеженные тела и расслабленные умы. Ужимкам надушенных кокоток, предпочитал смущение толстых краснощеких служанок. С Оруженосцем частенько пользовали их прямо на сундуках в кладовых и задних комнатах. Другие знаки внимания с презрением игнорировал. Несчастный Валейс подозревал, какие могут пойти толки. Но даже другу принц не рискнул поведать о великом разочаровании, постигшем его в первые дни пребывания в замке.
Очаровательная эра весь вечер стоившая глазки, ночью прокралась в скудно обставленную опочивальню принца. Тот с радостью и легким благоговейным восторгом девственника принял красотку в августейшую постель. Ночь выдалась сказочной. Эра по мере сил старалась угодить юному поклоннику. Разомлевший от ласк, сытый новыми эмоциями, принц до рассвета грезил о нежной любви. Как будут гулять у шумных водопадов, как выпишет из Эглерии чудесные цветы в вычурных вазонах. Ах, сколько небывалых возможностей…
Утром же постигло жестокое разочарование. Еще нежась в постели, дама загоняла слуг и капризно-приказным тоном потребовала у Тора подарки и привилегии. Привыкший лицемерить принц сладко улыбнулся, чмокнул в голое плечико и попросил составить список, ибо память порой подводит.
Эра поверила, и даже не накинув халат, принялась за дело. Принц внимательно прочитал список и велел драгунам препроводить даму в отведенные ей покои. Список оставил себе в назидание — кокоткам верить нельзя, их любовь продажная. Уж лучше шлюхи в борделе, там хотя бы все по-честному, без выкрутасов.
То же самое сухо сообщил великосветской эре, когда она выловила его спустя месяц на очередном банкете. Претензии проигнорировал, а за пощечину при свидетелях, лично выпорол на конюшне. С тех пор довольствовался малым.
Чтобы не думал Валейс, принц замечал уничижительные взгляды и смешки в сторону верного Оруженосца; слышал презрительное «байстрюк», «нищий», «приживал и попрошайка». Друг держался с достоинством. Игнорировал скрытые издевки, никогда не жаловался и сглаживал конфликты. Деликатность заслуживала вознаграждения.
***
Бал был в самом разгаре. Серебрился смех, вино лилось рекой, а музыканты виртуозно извлекали из инструментов чарующие звуки. Тор почтил достойное собрание минутой драгоценного времени и вскоре покинул двор. Его ждали более важные дела. Привезли молодых, необученных охотничьих соколов. Принц жаждал купить парочку. Для него до сих пор охота оставалась не развлечением, а способом выжить.
На беду Валейс остался наблюдать и анализировать. Юноша старался не попадаться на глаза расфуфыренной публике. Стоял в тени колон и медленно пил сухое вино из высокого бокала.
— Кто тут у нас прячется? — Послышался пьяный голос смутно знакомого вельможи. Сей эр из кожи вон лез, чтобы попасть в близкое окружение принца. Тор удачно игнорировал все попытки сблизиться. Праздный юноша без труда нашел виноватого — Оруженосец. Этот жалкий оборванец оговаривает лучших людей империи! — Подстилка принца?
— Ты оскорбляешь великого Широи. — Глухим от ярости голосом прошипел Валейс.
— Имперскую кровь мараешь ты, байстрюк! Одно твое присутствие ложиться тенью на честь принца.
Терпению настал конец. Оруженосец медленно отставил бокал и с чувством хлестнул по холеной роже. Визгливый вопль был ему ответом.
— Завтра на рассвете, жду тебя в Старом Парке. Деремся до третьей крови, а после принесешь извинения Его Высочеству.
Валейс невежливо обернулся спиной и покинул онемевшего от бешенства противника.
***
Впоследствии злопамятный Тор неоднократно упрекал друга в молчании и чрезмерной мнительности. Оруженосец не стал тревожить вестями о скорой дуэли. Встал пораньше, проверил оружие, черкнул записку. В легкой рубашке и штанах, чтобы не стеснять движение доспехами, спустился в парк. Там его давно ожидали. Только не дуэлянт с секундантами, а слуги с тяжелыми дубинками. Двоих пронзил на месте, но еще четверо здорово намяли бока. Из рассеченной брови обильно текла кровь, заливая глаза. Правая рука повисла плетью, поэтому сражался левой. Кинжал вонзил в ногу толстому здоровяку. Более всего верзила походил на мясника с рынка. Тот разъяренно взвыл и бросился напролом. Сознание померкло. Угасая в луже собственной крови, Оруженосец успел лишь подумать: