Тор накинул легкую рубашку и поспешил из замка. Ночной горный ветер пробирал до костей, но наследник не чувствовал холод, наоборот, изнутри снедал жар, душил, терзал и тревожил. Ускорил шаг, пока не побежал. Что-то дикое, идущее из глубин подсознания гнало вперед, пока не наткнулся на ледяной горный ручей. Вот то, что сейчас надо. Не раздумывая, принц нырнул в обжигающе холодный поток. В первое мгновение перехватило дыхание, в кожу вонзились миллионы острых игл. Казалось, неглубокий ручей уносил прямо к сердцу Куишат, когда легкие стало разрывать от нехватки воздуха, вынырнул. Оказалось, что стоит едва ль по пояс в воде. Шаг назад и чьи-то заботливые руки набросили толстое колючее, но невероятно теплое одеяло.
Тор обернулся и потерял дар речи, долго молчал, вглядываясь в черные зрачки. На мгновение показалось, что в них мелькнуло знакомое желтое пламя.
— Все пройдет. Не печалься. — Сказала Тирис. Мягкий голос пролил целительный бальзам на израненное сердце.
Тор покосился на нее. Не отрывая глаз, отступал, зачарованный словами. Она словно заглянула в душу. Споткнулся и без сил опустился на каменный выступ. Угол зрения поменялся, и перед пораженным принцем стояла не сестра, а мать. Как две капли воды похожи Аоифе и Тирис.
— Мама. Мамочка. — В мутном безумии повторял он. Горькая слеза медленно скатилась по бледной щеке. Тирис обернулась, изменила в лице, бросила к брату и крепко обняла за шею.
— Все будет хорошо. Верь мне…
Они медленно возвращались в замок, над головой, словно верный страж кружил белый дракон. Тирис подняла голову и незаметно подмигнула хранителю Равновесия. А Тору еще предстояло пройти белый лабиринт.
«Бедный брат, сколько еще тебе предстоит вынести, прежде чем ты обретешь если не счастье, то хотя бы душевное равновесие?»
В темном проеме окна стояла Лаира и нервно кусала губы, глядя на поникшего Тора. И в очередной раз давала зарок, не отступать.
Рассказ 7. Свершение. Часть 1.
Раннее утро озарило переливистое пение малиновки. Маленький серенький нахохлившийся комочек изо всех сил напрягал рыжее горлышко. Ветер с гор коснулся верхушек столетних деревьев. Птичка замерла на мгновение, высматривая зазевавшегося червя, задумчиво поклевала травинку и звонко приветствовала новый день. Скоро к одноголосью присоединились сладкоголосые жаворонки. А там и соловьи подтянулись.
Замок императора Изгоры походил на встревоженный улей. К воротам то и дело подъезжали неповоротливые груженые телеги, изящные кареты с гербами, мелькали курьеры. Глашатай охрип, а воин ведущий учет приезжающих - убывающих устало вздыхал и тер покрасневшие глаза. И это только начало дня!
Двор и дорогу к священному лабиринту тщательно подметали. Кастелян гремел ключами, отпирая погреба с разносолами. Выкатывали огромные бочки с пивом и молодым вином. Толстая кухарка тащила полную корзину овощей. Нерасторопный конопатый мальчишка выплеснул ей под ноги таз воды, за что получил увесистый подзатыльник.
Нервное напряжение молниями прошивало пространство. Предстоит важнейшее событие! Принц Тор готовился пройти лабиринт Белых Драконов, дабы действенным способом утвердить власть и поддержать авторитет. Фундамент преданности и любви, он заложил много ранее. Поступками, принципиальностью и гибким умом. Мужчины склонялись силе, а женщины сходили с ума по красивым чертам и невообразимо прекрасным льдистым глазам.
Ритуал вхождения во власть сложился много веков назад и имел сакральное значение. Только тот, кто достойно выдержит испытания, взойдет на престол. Неоспоримым подвигом наследник подтверждал качества, которыми наделяли будущего императора подданные, окружая царственную персону ореолом могущества великого рода Широи.
***
Последние дни Тор тщетно боролся с нервной бессонницей. Засыпал на рассвете, но сон, более похожий на бред, не приносил должного отдохновения. Принц до изнеможения упражнялся в фехтовальном зале, часами просиживал в библиотеке, читая древние свитки, спускался к ветхим порталам, желая посетить уединенный схимы старцев. Никому не признавался: гложут сомнения. Казалось, чего-то недопонял, упустил или вообще… недостоин. Тренировался, но был ли готов? Иррациональный страх стискивал сердце хладной рукой.