Колчин, да, знаком с «Дрелью», набивал руку и глаз в подвальном тире РУОПа, пользуясь любезностью майора-полковника Борисенко. Но знакомство иного рода… как бы от него уклониться? Если эта, с позволенья сказать, «Дрель» сейчас (вот сейчас!) просверлит в нем дырочку, то… не вовремя.
Что там в арсенале — против «ствола»? Упасть, убежать, прикинуться дураком? Еще сделать вид «сдаюсь», выгадать секунду и успеть извлечь-метнуть третий сёрикен — уже не по колесам, а по руке.
Ни намека на мандраж Колчин не ощутил. Он ЗНАЛ, что победит.
Что говорил-завещал Токугава Иеясу?
«Тот, кто твердо усвоил основное положение о ничтожестве жизни, тот всегда выйдет победителем из всяких опасностей, в жертву которым падут другие».
Непомерное самомнение, переоценка себя и недооценка соперника — не из этой оперы, из другой оперы. Просто ЮК выпил чашку воды, просто он — воин и никто больше.
(Отчего мы проиграли русско-японскую войну начала века? Оттого: русское «либо пан, либо пропал!» само по себе допускает вероятность поражения — «либо пропал», а для самурая такая вероятность психологически исключена, удалена из сознания, если уж ты воин.)
Колчин — воин. Он ЗНАЛ, что победит. И заминка возникла по единственной причине — «Дрель». Именно «Дрель», стрелковое оружие спецподразделений. Да, победит он. Но — кого?!
Крепыши — они и в спецуре крепыши, хилякам там делать нечего. Или действительно блюстителям понадобился гражданин Лозовских? Форма одежды ныне что у блюстителей, что у бандитов — полуштатская, полувоенная. Методы воздействия тоже… что у блюстителей, что у бандитов. Взяли гражданина Лозовских быстро, профессионально. А кто? Этот вопрос Колчин непременно собирался задать, когда обстановочка разрядится. Но если она сейчас (вот сейчас!) разрядится пулей в Колчина, тогда не он будет задавать вопросы, но ему. Серьезных повреждений пуля из «Дрели» не нанесет — попадая в кость, плющится, не гуляет по телу.
Уйти от крепышей он уйдет в любом случае, даже с пулей в плече, в руке, в ноге — но и вопросов не избежать, начиная с портье в «Чайке», кончая дежурной сменой травмпункта. Это лишь видеобарахло вводит в заблуждение: перетянул рану носовым платком, накинул что-нибудь сверху, продолжаешь гулять, прихрамывая-приволакивая-скособочившись, — и окружающие бровью не ведут…
А если упредить «Дрель» броском сёрикена (да успел бы, успел метнуть!) — то… в кого? Физически повредить блюстителя, который при исполнении? Уйти он уйдет, но тут-то его искать начнут, ох, начну-у-ут. Опять же «девятка» — вот она, номера московские, крепышами «срисованные».
Прятаться на данном этапе — не входит в планы ЮК. Особенно не «светиться» — да, входит, но не прятаться. Не прятаться, а, наоборот, искать! Вот искал-искал и нашел гражданина Лозовских… Где, пардон, нашел? А тут он, тут, Святослав Михайлович, — внутри. Отдайте!
Не отдают… С оружием наголо охраняют.
Колчин сдался. То есть не так чтобы у него опустились руки. Руки у него как раз обезоруживающе поднялись, мол, сдаюсь-сдаюсь. Тактический ход. Если крепыши — спецура, то — договоримся. И про Лозовских выясним в спокойной обстановке. Если крепыши — бандиты, то… одолеть их никогда не поздно, пусть и прибарахлились они где-то «Дрелью».
— Руки на борт! — скомандовал вооруженный крепыш. — Ноги! Шире ноги! — и подбил ступней.
Колчин подчинился. Даже из этой, как считается, беспомощной позы есть шанс (и не один — для мастера!) извернуться. А тот, кто тебя поставил эдаким манером, невольно расслабляется, уже не тычет стволом в спину, уже не держит на мушке.
Колчин был готов среагировать на любой удар сзади. Трое крепышей вряд ли побороли искушение долбануть обидчика: крутой, да? н-на! Если и не все трое, то самый из них обиженный, вдолбленный ранее мордой в «фольксваген-транспортер». Вот тогда бы и «Дрель» не уберегла блюстителей (бандитов?).
Никто его не долбанул. И не внезапный приступ милосердия нахлынул на крепышей. Была это элементарная опаска — произвел ЮК должное впечатление, произвел. Так называемая аура — не на-а-адо его сейчас трогать! Только в пределах допустимого. Он допустил, чтобы его обхлопали по бокам, чтобы влезли в нагрудный внутренний карман. Документики, гражданин! Притом обыскивали как-то осторожно, приговаривая полушепотом «Не бось! Не бось!» Не столько Колчина увещевали, сколько себя.