Так что первая версия состоятельна только для Лозовских, который не в курсе…
Теперь вторая версия.
Колчин чуть-чуть в курсе… Это ведь он был обездвижен на «девятке» Ильяса, когда они с Сатдретдиновым попали в «коробочку» из двух «байеров» на трассе из Шереметьево-2 («Кублановский, имеющий в личном автопарке два бронированных БМВ, укрепленных итальянской фирмой Fontauto»). Это ведь его придержали в пути, дабы успеть понатыкать «жучков» — и в квартире, и в «мазде»…
Итак, вторая версия.
Да, так совпало, что воры-интеллектуалы навострились в сектор редких рукописей именно в ночь вынужденного затворничества Инны.
Вероятно, Инна действительно потеряла счет времени вместе с часами. Но что-то слишком до-о-олго нет и нет Лозовских.
Вероятно, действительно промерзла.
А еще вероятней и что может быть естественней — нужда заставила стучаться в дверь… малая нужда. На холодке оно нестерпимей. Но орошать КНИЖНЫЕ завалы-развалы, присев на корточки, — извините, нет.
(Астроном Тихо Браге, чьим именем назван один из кратеров на Луне, как известно, скончался на званом обеде у короля — приспичило, но выйти по этикету никак, а напустить в штаны — тем более никак… Прекрасная смерть!)
Вероятно, Инна все же попыталась самостоятельно открыть дверь. Колотись в нее хоть до кровавых мозолей!
Однако! Однако в ночной тиши любой шорох громче выстрела. И кублановцы уже вовсю шуровали в секторе редких рукописей. Кто у них там стоял на стреме, в отделе эстампов, кто вслушивался — не суть. Кто-то да был.
Чу?! Чу!
Нет, не охрана с поста. До обхода еще добрых сорок минут (или сколько там?). Но шорох-стук посторонний. Бросить все и дай бог ноги? А как же триста миллионов?! Да и шорох-стук не приближается (но и не отдаляется, блин! не прекращается! так недолго и внимание охраны привлечь!).
Ты и ты! Подите гляньте. Ладно, и ты.
Дверь в подвал они открыли не потому, что стремились освободить затворницу, а чтобы шорох-стук наконец прекратился.
Далее…
Здесь могло произойти всякое.
Фомкой по голове, пережимание кислорода в горле…
Но воры как-никак не водопроводчики двадцатых годов, бесхитростно стянувшие Остромирово Евангелие и попавшиеся через день.
Кублановцы — они с претензией на интеллект.
Вероятно, не выпустили Инну наружу.
Вероятно, протиснулись в образовавшуюся щель туда же, в подвал, и плотно закрылись. Вид грозный. Каким ему и полагается быть у хранителей «сокровищницы мыслей», обнаруживших, что кто-то пробрался туда, куда нельзя.
Вероятно, у Инны и подозрения не зародилось: вдруг не хранители? Что бы делать хранителям в библиотеке глубокой ночью?
Что-что! Хранить! Это во-первых.
А во-вторых, попробуй определи глубокую ночь, сидючи в подвале, где время и так сжимается, да еще и без часов. Оно, время, сжимается в плотный и бесформенный ком: то ли час минул, то ли сутки.
Вероятно, она решила: всего час (два, три) минул, а кажется — сутки. Это от нестерпимости нужды…
И вероятно, первыми ее словами были: «Извините, ради бога! Я вам сейчас все объясню», — с интонацией соответствующей, виноватой…
Объясняйте!
Никаких меркантильных интересов не преследовала? Научная работа? Так… Ну-ка, пойдемте-пойдемте. Нет, не наружу, а туда, где вы, дамочка, занимались так называемой научной работой (подальше от дверей, в третий, в четвертый отсек, — приглушить шумы, неизбежные при выяснении обстоятельств места, времени, образа действия, неизбежные при сопротивлении дамочки, рано или поздно понявшей: не хранители, а с точностью до наоборот).
Поняла она скорее рано, чем поздно.
Потому и кровь.
И кровь… не ее. Когда бы возникла необходимость заткнуть голосящую дамочку, придушили бы — не насовсем, но надолго. Нож под ребро — на мокруху воры не подписывались. А когда бы и впрямь нож под ребро, то оставили бы тело здесь же, в подвале, добив, ежели дышит.
А вот Инна могла, вполне могла проявить характер, почуяв неладное, — да-да, Твигги недоношенная, однако зря ли муж приобщал ее к восточным единоборствам… Кровь, хлещущая из разбитого носа (носов?), обильна, не в пример крови, вытекающей, если нож под ребро. И ржавые следы в четвертом подвальном отсеке количественно соответствуют расквашенным мордам, но не аккуратному «перу» в бок. Но это все потом, когда дамочка сообразила. А пока…
…Пока… Как вы сюда, дамочка, проникли?! Кто с вами заодно?! И не лгите, что вы, дамочка, — одиночка. Иначе кто бы вас запер?!