– Завтра в десять я за тобой подскочу, Михалыч! – пообещал Колчин. – Не опаздывай, не проспи.
Лозовских, хмуро ломая спичку за спичкой, пытался раскурить долгожданный «Вайсрой», самый дешевый из натуральных. Ветер срывал огоньки со спичек. Лозовских наконец-то покинул «девятку», переминался на входе в арку (привычно-знакомая своя арка, но темная, но зловещая – после всех сегодняшних передряг!), – может, непроизвольно надеялся, что Колчин его и до дверей проводит? Иди, бедолага, иди! Никто тебя не тронет. Кто польстится на старшего научного сотрудника, у которого «знаете, какая зарплата?!». Да, но ведь… польстились не далее как нынешним ранним вечером, еще почти светло было. А теперь вот… поздний вечер, очень поздний, и – темно, очень темно.
– Давай, Михалыч! – подбодрил Колчин. – Никто тебя не тронет. А этим… твоим… я отзвоню, чтоб никаких больше!.. Да! Фонарик завтра не забудь, лады? И… что там вообще надо. Тебе видней. А сейчас иди…
Лозовских пошел в арку, стараясь независимо прямить спину: ишь, «твоим я отзвоню!», не мои они, дундук-силовик, а твои, дундук-силовик! ишь, «фонарик!.. тебе видней!», он завтра проводит дундука-силовика в подвалы, и все, и забудет, как ночной кошмар, все! и дундука-силовика, и все, что связано с Инной, и ее самое, и… все!
Иди, Святослав Михайлович. Иди-иди, пока батарейки «Энерджайзер» не кончатся!
Вот тоже… еще один чудила, готовый наколотить себе лицо до опухолей, чтобы выглядеть толстяком! Лозовских…
Или то типично питерская черта – мы, конечно, великий город с областной судьбой, но…
Лозовских, Вика Мыльников, Андрей Зубарев…
Кстати, Андрей! У Зубарева пока не исчерпан лимит оговоренного времени, однако хотелось бы поскорей… Нет, Зубареву ЮК позвонит завтра, после Публички, когда найдет или не найдет подтверждение версии – вот и сравнит…
А Вике Мыльникову ЮК позвонит сейчас же, то есть по прибытии в «Чайку», в свой номер!
Он так и сделал:
– Вика? – сурово удостоверился Колчин в том, что соединили правильно. Именно «Вика»! Осознал, с-сэмпай?! Осознал, глава АОЗТ с комплексом питерца, искореняющий сей комплекс тем, что поперек батьки лезешь?!
– Юрий Дмитриевич! Отлично! – заспешил Мыльников делово, чтоб не перебили: – В общем, мы по всем прошлись… Никто ничего. Не врут, это я могу гарантировать. А с этим «ботаником» накладочка, конечно, вышла, но ребятишки мои не в претензии, они вас узнали…
– ОНИ не в претензии? – пригрозил тоном Колчин.
– Ну… то есть… в общем… – осекся Мыльников.
– Я в претензии, Вика! Понял?
– Понял… – виновато ответил Мыльников, правда, недоумевая, в чем, собственно, он виноват, но торопясь оправдаться: – Я же обещал заняться этим вопросом… Мы же с вами договорились?
– О чем?
– Ну… что я займусь этим вопросом.
– Каким ЭТИМ?!
– По поводу… м-м… второй половины… – Мыльников по старой закалке не доверял телефонам, изъяснялся недомолвками. Вторая половина, понимай, жена, так?
– А что такое со второй половиной?!
– Ну… Юрий Дмитриевич!.. Вы же сказали…
– Я сказал, ее нет в Москве. И что?!
– Да… – подрастерялся Мыльников. – И в Питере ее нет, Юрий Дмитриевич, точно! Мы проверили по… По всем прошлись…
– И что?! – задал Колчин наводящий вопрос, наводящий ужас и наводящий на мысль: сэнсей сам распоряжается в своей семье, никому не дозволено совать нос! жены сэнсея нет ни в Москве, ни в Петербурге – еще не повод рыскать где не просят! она, может, в Токио! или в Тмутараканске! ее, может, сам муж и отдалил от себя! а тут всякие-якие посторонние…
– Я так понял, Юрий Дмитриевич, что…
– Ты не так понял, Вика! Понял?! – и Колчин дал отбой.
Он дал отбой не только телефонной беседе. Он дал отбой Мыльникову – теперь Вика пребудет в состоянии вины (не угодил сэнсею), теперь Вика свернет бурную деятельность по розыску «младшей подруги», теперь Вика затретирует «старшую подругу», то бишь Галину Андреевну, мол, на кой ляд ты мне своего Лозовских подсунула… будто не сам Вика из жены вытянул подробности про Лозовских.
«Знаешь ли ты причину попадания в цель?».
Колчин добился еще одной промежуточной цели – Мыльников сделал то, на что способен («В общем, мы по всем прошлись…»), но остался в заблуждении, что сэнсею вся эта непростая, ох, непростая мыльниковская работа – по барабану.
Верно. Делать ЧИСТЫМ…
А теперь – спать! Завтра – под землю. Вот не спросил, там прохладно или, наоборот, душно. Как одеваться?.. «Вы когда-нибудь были в библиотеке?». Ах ты наш высокообразованный Лозовских! Не то что дундук Колчин!