Попытался заняться сортировкой учебников. После вылета дракона у меня должна была проснуться драконья магия, этого я ждал не меньше самого полета. Но это так же означало, что начнется новый этап моего обучения, который продлится как минимум несколько десятков лет, хотя отец утверждал, что учиться драконьей магии нужно всю жизнь. Я не против, учиться я люблю, все драконы любят. Мне уже притащили кучу учебников из библиотеки города, которые я попытался рассортировать, однако момент явно был не подходящий. Заметив, что я поместил на полку непонятно откуда взявшийся детский букварь, а книгу по истории драконьей магии засунул под подушку, я решительно отменил и это времяпрепровождение. Не хватало потом носиться по дому в поисках учебников, обнаруживая из в самых неподходящих местах, типа холодильного шкафа или ящика комода, предназначенного для хранения нижнего белья.
Решив помочь маме в саду, я выкорчевал с десяток ее любимых кустов вместо сорняков и был с позором изгнан. В артефакторскую мастерскую отец меня даже не пустил. И правильно, там я мог натворить чего похлеще. Даже с учетом отсутствия пока драконьей магии я был довольно неплох как в эльфийской, так и в человеческой. Гномья мне давалась, честно говоря, не очень.
К счастью, благосклонное Мироздание не стало слишком уж надо мной измываться и затягивать процесс, постараюсь и я свой рассказ не затягивать. Примерно около полудня внутри меня началось какое-то странное шевеление. Очень неспокойное чувство, словно ты — не ты, а оболочка для чего-то другого. И это другое не сидит себе спокойно, а ворочается во все стороны, то ли пытаясь устроиться поудобнее, то ли вовсе намереваясь закатить прям внутри меня вечеринку с танцами, и торопливо двигает мебель, освобождая пространство. При этом дискомфорта или боли не было. Странное такое чувство, но не гнетущее. Это что-то внутри меня шевелилось и шевелилось, становясь всё активнее, и, наконец, зарычало. На самом деле зарычал я, впервые по-драконьи. Рык раздался из глубины самого моего естества и разнесся по окрестностям. Да что там окрестности! Сила этого звука была такова, что меня услыхали драконы во всём Акварельном Мире. Может я и преувеличиваю, но в тот момент мне так казалось. К счастью, первый рык дракона могут услыхать лишь другие драконы, а то обмороков среди простого мирного населения было бы не избежать. И не только обмороков. Не совру, рык получился такой, что народ штабелями бы лежал, а после очереди к лекарям на предмет излечения глухоты выстроились бы по всем континентам. Не предназначен этот звук для обычных существ. Другое дело драконы. Они справились. И не только услышали, но и ответили. Ответный рёв раздался по всему миру. Он гремел у меня в ушах, как победный марш, как поздравление от всех тех, кто уже раскрыл крылья. Громогласный звук возвещал рождение нового дракона, и все соплеменники радовались этому вместе со мной. Но я радовался больше всех.
А потом я взлетел. Сам не заметил, как обернулся, просто выпорхнул в небо и вот уже я кувыркаюсь в воздушных потоках, ношусь, как сумасшедший, не могу насладиться свободой полета, отныне ставшей неотъемлемой частью моего существования. Не знаю, сколько я кружил надо городом и как не полетел сразу, куда глаза глядят, серебристые драконьи глаза я замечу.
Тут сделаю небольшое отступление. Все Снежные Драконы имеют глаза серебристого цвета. Сами драконы белые с цветным оттенком. Разным у каждого дракона. Чешуя у моего отца, например, отливает тёмно-синим, а у мамы и тёти — золотистым. Ну так они близнецы, потому внешность у них одинаковая в обеих ипостасях была от рождения. Почему была? С вылетом дракона человеческая ипостась меняется, сейчас мама с тетей имеют, безусловно, некое сходство, но одинаковыми их не назовешь. Характеры же у них всегда были совсем разными, что и наложило отпечаток. Потому их даже в детстве никто не путал и сейчас не путают. Ни в человеческом облике, ни в драконьем.
Я трижды облетел город, затем рванул прочь. Парил над бескрайними снежными равнинами нашего северного материка, вдыхал морозный воздух, облетая горы. Кажется, спугнул неторопливо бредущих по своим делам йети, понесшись прямо над их головами на бреющем полете. Долетел до моря просто подышать солёным морским воздухом. Впрочем, мне были доступны теперь и другие наслаждения, на полной скорости нырнул в холодные воды океана, а потом, отфыркиваясь и разбрызгивая в стороны солёную воду, вновь взмыл в небо. Не знаю, сколько я летал, не меньше трех часов, наверно, а по ощущениям так и вовсе годы. Я был абсолютно счастлив в небе, это было настолько мое, что даже не передать. Теперь я ощущал себя целым, словно, наконец, обрёл свою вторую половину, ну или она обрела меня.