Овчарка жалобно смотрела на хозяина, тот схватился за голову, что для собаки должно было служить весьма слабым утешением.
Парни на берегу только собрались подтянуть канат, как вдруг почувствовали, что он стал легким, и они непременно повалились бы на землю, не поддержи их вовремя толпа. Ладо прямо в одежде бросился в воду, вплавь догнал собаку как раз возле мельницы. Колесо, вращаясь, потопило обоих, и они долго не показывались на поверхности.
Зрители, издав дружный вопль, ринулись поближе к мельнице — новое зрелище ожидало их именно там.
Под платаном показалась Юлия в своем черном облегающем платье. Она подошла к берегу и спросила:
— Что случилось?
— Ничего, собака тонула, — ответил Степанэ.
— И что же?
— Кажется, утонула.
— А где Ладо?
— Кинулся за собакой.
Юлия не любила, когда ее муж привлекал к себе внимание… Жена рыбака молча вернулась в дом.
Она была самой тихой женщиной во всем дворе. Никогда не вмешивалась в распри между соседями. Из дома выходила редко. Поэтому все относились к ней с невольной робостью и почтением.
Степанэ до самых дверей проводил жену рыбака пристальным взглядом. Конечно, это не могло укрыться от любопытной Мако. Она ухмыльнулась, но так, чтобы заметил Степанэ.
— Ты что зубы скалишь, старая перечница! — сказал он.
Мако подмигнула ему и дала знак, чтобы он подошел поближе.
Степанэ подошел к перилам. Старуха огляделась по сторонам и негромко проговорила:
— Я поймала одну птичку, Степанэ.
— Откуда она?
— Издалека.
— А все-таки?
— Издалека, говорю.
— И какая же она?
— Еще летать не умеет.
— Когда я ее увижу?
Беседующих заглушил шум толпы. Во дворе появился мокрый с головы до ног, вымазанный грязью Ладо. Овчарка жалась к его ногам, сзади толпились зеваки.
Хозяин собаки совал скомканные деньги Ладо в карман, но Ладо отталкивал его руку, повторяя со смехом: пропади ты пропадом со своей собакой и своими деньгами.
Люди были довольны — зрелище закончилось благополучно. Все смеялись, шутили. Ладо тоже смеялся, отшучивался как умел.
На низеньком балконе показалась Юлия. Она сначала опешила, увидев своего мужа в таком виде, потом улыбнулась, вернее, не улыбнулась, а бледная, едва заметная тень улыбки мелькнула в ее больших глазах.
Только Ладо знал, что означала эта улыбка. Он оглядел свою выпачканную одежду, убрал прилипшие ко лбу мокрые волосы и развел руками — дескать, что поделаешь, бывает и такое! Кое-как отделавшись от хозяина собаки, он направился к балкону. Но овчарка, покинув хозяина, по пятам следовала за своим спасителем, не отставая ни на шаг. Удивленный хозяин попытался увести ее силой, но тщетно! Овчарку невозможно было оторвать от рыбака…
К вечеру похолодало, и соседи поспешили убраться с балкона, укрылись в комнатах.
Во дворе было темно.
В темноте копошилась какая-то тень. Кто-то несколько раз пытался перебраться на мельницу, но, как видно, не решался. В конце концов осторожно перешел через висячий мостик и исчез во мраке. Через некоторое время появился снова, торопливо ковыляя по хлипкому мостику. Когда тень ступила на берег, зычный мужской голос заставил ее вздрогнуть.
— Мако, что ты бродишь среди ночи?!
— Это ты, Ладо? Ну и напугал меня!
— Тебя напугаешь, чертову бабку!
— У чертовой бабки и внуки черти! — не растерялась старуха, да тут вдруг так подскочила и завопила, что теперь настала очередь Ладо пугаться и вздрагивать.
— Что с тобой, Мако!
— Да что-то, провались оно совсем, под ногами путается, — переведя дух, ответила Мако.
— Не бойся, собака это.
— Чтоб тебе сгореть ясным огнем! — накинулась на овчарку Мако.
— Ну и трусиха ты. — Ладо погладил собаку по голове.
— Жена у тебя красавица, да еще собаку завел, но… Не похоже, чтобы она была хорошим сторожем, — сказала Мако.
— И сторож хороший, и в меру злая.
— Тогда все в порядке… А что тебе Юлия сказала?
— А что ей говорить?
— Наверно, обрадовалась собаке.
Ладо знал, что старуха не скоро прекратит болтовню, поэтому решил удалиться молча, не отвечая. Мако догнала его и уцепилась за локоть.
— Что пристала, Мако, чего тебе?
— Красивая жена у тебя, Ладо!
— У меня, у меня… Что делать! У других не хуже…
— Красивые женщины любят негу и роскошь.