— Потому-то и прозвали его именем душегуба, что в бога не верит. — И Эзекиа метнул взгляд на «Мадатовский острое».
— Когда это он сказал, что не верит в бога?!
— А что он, по-твоему, сказал?
— Что нет бога.
— Будто не одно и то же?
Зеленый френч промолчал, выпил еще рюмку.
— Хватит лакать, опять налижешься. — Эзекиа смотрел на него с омерзением.
— Говорить-то он складно говорил, а по лицу сразу видать — злодейская душа, — высказал Чумдатуа.
— Жизнь не жалела его, мяла и топтала. — Зеленый френч икнул, прикрыв рот ладонью. — Все время за решеткой проводит, только что не родился там! Выпустят на день-другой, дадут глотнуть воли и снова упекут.
— Да что ты! На руку, выходит, нечист?! — встревожился Чумдатуа. — И человека, наверно, убивал?!
— Трудно сказать, что он вор или убийца… Может — да, может — нет.
— Зачем тогда приводил сюда, умная ты башка!
— Не бойся, я же тут, — успокоил его Зеленый френч.
— Скажи-ка, ты тут! А то большой от тебя прок! Пальцем себя тронуть не дашь, храбрец!
— Нынче честного от подлеца не отличить, — продолжал рассуждать Зеленый френч. — И всегда-то было мудрено, а чем дальше, тем труднее.
Не нравилось дяде Григолу, когда Эзекиа пренебрежительно обращался к Зеленому френчу. Он жалел пьянчугу, считая его пропащим человеком, погибшей душой. И вместе с тем любил посидеть с ним за бутылкой вина, послушать его, правда, пока тот ворочал языком, а когда напивался до безобразия, и дядя Григол, как и все другие, не выносил его.
И сейчас до потери человеческого облика и разума Зеленому френчу оставалось совсем мало, его уже развезло, и старик сказал себе: «Пора уходить, не дождусь, видно, мельника». И все равно не встал, не ушел…
Теперь он сострадал Джелалэддину, ему казалось, что он сразу понял — пришиблен парень жизнью, закрутила, затянула она его в свой мутный водоворот. И ему хотелось заступиться за Джелалэддина и немного умерить страх и нежданно вспыхнувшую злобу, но нужные слова не находились.
А Эзекиа закусил удила, швырял слова одно хлеще другого. Сокрушил, изничтожил, смел с лица земли злосчастного Джелалэддина.
«Кто знает, какой из парня вышел бы человек, не обдели его судьба, — размышлял старик. — Пойду хоть за своими щенками пригляжу!» — сказал он наконец, собираясь встать.
— Что же еще, по-вашему, как не добро делает дядя Григол этому ученому?! — нашел довод Эзекиа. — Пять щенков растит ему безо всякой корысти… Суетится, хлопочет, кормит их, поит… Дохнуть на них боится, а чего ради носится с ними? Может, выгоды ждет? Ничего, да ничего он не ждет…
— Каких щенков, какому ученому?! — не понял Зеленый френч.
Разошедшийся Эзекиа во всех подробностях расписал Зеленому френчу историю встречи дяди Григол а и ученого в золотых очках.
— О, я ничего не знал об этих щенятах! — воскликнул Зеленый френч.
— Простите, — снова раздался голос Джелалэддина. — Я понял, что обидел вас… Поверьте, нисколько этого не хотел…
— Джелалэддин, сколько тебе повторять — перед тобой культурные люди!
— Потому и вернулся… Простите.
Джелалэддин пришел со своим угощением — принес столько вина и закуски, сколько удалось ухватить обеими руками.
Зеленый френч оживленно засуетился, убрал с ящика пустые бутылки, поставил полные.
— На кой столько всего, — заворчал Эзекиа. — Нечего окаянную утробу ублажать.
Высвободив руки, Джелалэддин сразу же упрятал их в карманы и прислонился к перилам. Теперь он был в черной, наглухо застегнутой косоворотке. Сотрапезники потеснились и пригласили его за «стол», однако он и на этот раз отказался сесть. Налили ему вина, а он замотал головой, уверяя, что не пьет, в жизни не пил.
Кроме Зеленого френча, никто ему не поверил, разумеется. И все же слова его возымели волшебное действие: разом успокоили всех, развеяли и страх, и горечь. Каков он трезвый, они видели, а как повел бы себя, опьянев, кто его ведает. Поэтому не стали неволить и настаивать, как бывает: пьешь — не пьешь, а стаканчик выпей.
Появление Джелалэддина немного раздосадовало дядю Григола — беседа только было потекла в желанном направлении, и вот, перекинули ее в другое русло. Старику очень хотелось знать мнение Зеленого френча, как он расценит его встречу с ученым и историю со щенками… А когда Зеленый френч наклюкается да разума лишится, грош цена тогда и словам его, и мнению. Это дядя Григол хорошо знал.
И Зеленый френч, словно заглянув в душу старика, пропустил рюмку-другую и вернулся к рассказу Эзекиа.