Стиснув и скрутив его посильнее, я зажгла дурман-траву от огня и принялась махать ей перед лицом роженицы, негромко напевая заклинание, которому меня научил Хьялдур. Вряд ли в нем было что-то волшебное, но, прислушиваясь к монотонному песнопению, человек быстрее расслабляется и отправляется в нирвану от едкого дыма.
— Гаррум веди офо ир... Гаррум веди офо аус...
Вскоре взгляд девушки стал более туманным, и она медленно легла на мягкую траву. Ее дыхание стало более ровным, тело уже не так дрожало от боли, но все еще возникали редкие спазмы, и потому я обратилась к охотникам:
— Держите ее за руки и ноги. Ребенок не выйдет сам, его нужно вытащить.
— Она ее убьет! — воскликнул молодой охотник.
Тот же, кто попросил меня о помощи, лишь шикнул на него, призывая замолчать, и отвесил ему звонкий подзатыльник.
Вашу ж мать... Не на это я рассчитывала, когда уходила на север!
Глубоко вздохнув, я стиснула зубы и крепко обхватила пальцами рукоять ножа. Пусть они и убьют меня если я не справлюсь, но это значит лишь то, что я должна приложить все усилия, чтобы мать и ребенок выжили.
Наконец, когда девушку зафиксировали четверо крепких парней, я стала медленно, стараясь не давить слишком сильно, делать горизонтальный разрез на вздувшемся животе. По моим рукам побежала горячая кровь, капая на землю, но я продолжала, пока наконец не разрезала живот до конца. Едва подрагивающими от волнения руками я раздвинула кожу в сторону, а за ней аккуратно отодвинула содрогающиеся в спазмах мышцы. Прямо за ними виднелся большой, вздутый родовой пузырь, и я, снова взявшись за нож, принялась делать надрез и на нем.
Здесь медлить уже было нельзя, не хватало еще занести инфекцию в тело, и поэтому я стала быстрее резать тонкую пленку. Из вскрытого пузыря хлынула прозрачная жидкость и вскоре я увидела краснокожего младенца, который не мог выйти из матери потому, что был повернут в матке не той стороной. Я аккуратно обхватила его руками, придерживая крохотную голову, и стала вытаскивать наружу. За ним тянулась длинная пуповина, а за ней виднелась тонкая синеватая плацента. Взяв в руку нож, я одним движением руки перерезала пуповину и быстро затянула ее нитью у самого пупка. И когда я наконец закончила с младенцем, то он оглушительно закричал, как и я когда-то осознавая свою участь быть рожденным в этом мире. Крохотная ручка цепко вцепилась в мой палец, отчего я невольно улыбнулась, но на этом операция не закончилась, и потому я передала младенца стоящему рядом мужчине.
После этого я рукой вытащила из утробы плаценту и остатки пуповины — резать их не пришлось, они легко отделялись от плоти. Выбросив их прочь, я отбросила нож в сторону и на всякий случай быстро вымыла руки с мылом, а затем взялась за иглу с уже продетой в нее нитью.
Увы, но не существовало в этом мире саморассасывающихся шовных материалов, а значит придется довольствоваться тем, что есть. Глубоко вздохнув, я стала ловкими, отточенными за годы практики движениями быстро зашивать матку девушки, а затем, когда с ней было покончено, принялась зашивать и сам живот. И лишь когда последний стежок был затянут, а кончик нити крепко связан в узел, я медленно отползла от девушки, все еще приходящей в себя от дурмана, и упала на траву, тяжело дыша.
Вашу ж мать, я сделала кому-то кесарево сечение! Я, форр фан да, настоящий хирург!
Открыв глаза, я взглянула на девушку и на мужчину, стоящую рядом с ней с младенцем на руках. На мой скромный взгляд, это был обычный, крепкий ребенок без каких-либо отклонений. Впрочем, если бы мы не добрались досюда так скоро, то все могло бы закончиться куда плачевнее.
— Девочка! — радостно воскликнул мужчина, и окружавшие его охотники, улыбаясь, по очереди касались его плеча. — Это девочка!
— Мф... — простонала ее мать, мотая головой. — Ика...
— Тебя зовут Ика, доченька! — радостно воскликнул отец. — Ика, дочь Нэны!
Глава 22: Голоса в снегах
Ребенок замолчал лишь спустя, наверное, полчаса, но слышать плач новорожденной для меня сейчас было приятнее всего. Понятия не имею, к чему приведут мои действия, и выживет ли после такой операции мать, но пока что я старалась об этом не думать и была на седьмом небе от счастья.
В конечном итоге я ведь сделала то, что было невозможно по меркам этого мира. Я дала рождение тому, кто был обречен на смерть. И если бы я не решилась поступить так, как поступила, то, скорее всего, погибли бы оба — и мать, и дитя.
Малышка сейчас покоилась на руках матери, кормилась от ее груди, и все было спокойно. Лишь на короткий миг люди Красного племени показали свою искреннюю радость, но затем, как и прежде, замолчали и сели в круг, взявшись за руки и, судя по всему, медитируя. Их культура сильно отличалась от нашей, это я уже поняла, но не надраться в такой день (а если точнее — ночь), как по мне, настоящее кощунство. В конечном итоге...