Черные горы, судя по всему, служили своеобразным буфером между двумя регионами, не позволяя теплым ветрам просачиваться на север и холодным на юг. Разумеется, с приходом зимы ледяные потоки все же опускались и на земли Скагена, но до тех пор защитой от холодных циклонов служили именно эти горы.
Поднявшись на вершину, колесницы одна за другой останавливались. Охотники молча смотрели на своего предводителя, а тот что-то активно вещал на языке жестов. Ни слова я, разумеется, не поняла, однако после своей "речи" он подошел ко мне и другим пиявкам и негромко сказал:
— Мы входим в тундру. Ни слова, или вам придет конец.
— Что? — непонимающе переспросила я. — В каком смысле?
— Ни слова, — повторил он и, развернувшись, ушел.
Нэна все это время грудью кормила своего ребенка, однако когда ее муж закончил с нами, то взял малышку Ику у нее из рук. Та пронзительно закричала, а ее отца с ней на руках стали обступать охотники. То, что я увидела после, никак не укладывается у меня в голове.
Отец ловкими, быстрыми движениями завязал ребенку рот, предварительно заткнув его чем-то вроде деревянной соски, а затем повязку стали вымазывать животным клеем, не давая никакой возможности ребенку самостоятельно снять ее. Девочка пыталась кричать, пыхтела крохотным носиком, но все, что доносилось до меня — приглушенное мычание.
— Ни слова! — еще раз воскликнул ее отец, грозно взглянув на нас.
Видимо, есть в традиции молчания нечто большее, чем простой обычай.
Закончив с этим, мы наконец-таки выдвинулись дальше в путь, и чем ниже мы спускались, тем холоднее мне становилось. В конце концов, Исе снял с себя теплую шубу и накинул мне на плечи, чтобы я не замерзала так сильно, а когда я хотела возразить, он резко заткнул мне рот ладонью и прижал палец к губам. Я кивнула, давая понять, что все поняла, и мы стали нагонять остальных.
Пейзаж сменился невероятно быстро. Еще два дня назад мы шли по цветущим лугам северных пределов Скагена, а уже сейчас, дважды перейдя через Черные горы, Смолистые поля и Немой лес, мы оказались в самой настоящей тундре. Ветер здесь дул так сильно, а мелкая метель так больно хлестала по щекам, что мой разум буквально отказывался верить в то, что мы могли так быстро оказаться буквально в другом климате.
Наконец, когда все колесницы спустились вниз, а солнце было высоко в зените, охотники остановились и стали молча снимать со своего транспорта колеса. Здесь, у подножья гор, я заметила множество длинных валов и снятых колес, оставленных прямо так, у скал, и вскоре к ним присоединились и те, что сняли мои знакомые. Все это заняло не меньше часа, но после таких нехитрых манипуляций колесницы превратились в сани, что было очень кстати, учитывая что под ногами хрустела ледяная корка, сковывающая сантилагов двадцать снега с промерзшей землей под ним.
Дорога дальше проходила уже гораздо медленнее — собаки устали за время в пути, да и двигаться по снегу им было куда труднее, чем по тропам Немого леса. Вокруг на многие килаги простиралась сплошная морозная пустошь, и лишь где-то вдалеке я едва могла различить невысокие шатры из шкур и пасущиеся стада северных оленей.
Я то и дело нервно оглядывалась, потому как постоянно казалось, словно я слышу какой-то голос. Дима яростно отрицал свою причастность к таким фокусам, да и вскоре я сама убедилась, что слышу его наяву, а не только в своей голове.
— Помогите! — звал откуда-то из заснеженной пустоши, из зарослей стелящейся по земле березы, напоминающей кустарник, голос маленькой девочки.
Я прикусила губу, стараясь думать лишь о том, что нам было велено. Оставалось лишь надеяться, что Варс с его рвением помочь и защитить каждого слабого не станет кричать в ответ.
— Помогите! — снова раздался девичий голос, но что-то в нем было странно. — Помогите!
Лишь услышав этот зов в третий раз, я поняла: этот голос явно не принадлежит человеку. Слова, долетающие до моих ушей, были словно проигрываемой раз за разом записью на старой пластинке, слышался даже жутковатый треск и шипение между отдельными звуками. Кто или что бы это ни было, оно очень старалось походить на человека, но оставался открытым вопрос, зачем.
Вскоре голос затих где-то далеко позади нас, и мы снова остались наедине с завывающим в пустоши ветром и собственными мыслями. Но тишина продлилась недолго: буквально через несколько минут пути я вновь услышала искаженный человеческий голос, уже мужской: