— Да в общем-то... — неуверенно протянула я, задумавшись о том, что бы ему такого рассказать. — Да и рассказывать нечего. Мы все с Гнилого фьорда, где Соленый Ворон живет.
— Соленый Ворон?! — удивленно вздохнул мужчина. — А расскажи о ней!
— Ну... — я смутилась, потому как рассказывать о себе, значит самой себе льстить или излишне ругать. Ни того, ни того я не любила.
— Давайте я расскажу?! — с горящими глазами воскликнула Кира, едва заставляя себя сидеть на одном месте. — Давайте, давайте?!
— Ну давай, — усмехнулся Хаминг. — Какая она, Соленый Ворон?
— Очень красивая! — тут же выпалила рыжеволосая. — Да, Варс?!
Я взглянула на Варса и тот, когда к нему обратилась Кира, поперхнулся и закашлялся.
— А-ага... — прохрипел он. — Очень, да...
— А еще умная, да, Снорри?!
— Хрмф... — проворчал здоровяк, ковыряясь в зубах деревянной щепкой.
— Она сто-о-олько всего придумала! И соль варить, и мыло, чтобы чисто-чисто было, и...
— Хо-хо! — улыбаясь, засмеялся Хаминг. — Видать, хорошая она, ваш Соленый Ворон?
— О-о-очень! — широко улыбаясь, протянула Кира, яростно кивая. — Ее там все-все любят!
— Я бы еще про нее послушал, — улыбнулся хозяин дома. — Дело к вечеру, оставайтесь у меня ночевать? А с утра пораньше позавтракаете да пойдете, я вам дорогу покажу.
— Ну мы как бы... — неуверенно протянула я, оглядываясь на пиявок.
Кира все так же яростно кивала, потому как ей очень нравилось обхваливать меня со всех сторон. Варс пожал плечами, а вот его брат вообще никак не отреагировал, словно ему было абсолютно без разницы, где и как ночевать.
— Ладно уж, так и быть, — смущенно улыбнулась я. — Останемся на ночь.
Хаминг с довольным видом кивнул, и Кира продолжила мой рассказ.
Весь оставшийся день они наперебой рассказывали друг другу разные истории, и, стоит признать, Кире было куда проще наладить общение с этим бородатым любителем животных. Оба они проводили большую часть времени на природе, подальше от людей, и оба дружили со всяческим зверьем, что мне в жизни никак не удавалось.
Рассказывая обо мне, Кира поступала хитро и говорила только про хорошие вещи, тактично обходя стороной убийства детей и кровавую расправу над несогласными. Она рассказывала про чудесные свойства мыла, про то, как метко я стреляю из лука, про школу, про победу над пакицетом... Словом, поговорить им было о чем.
Снорри же вскоре прилег на шкуру, расстеленную на полу, а затем и вовсе крепко задремал. Его все эти рассказы не волновали, да и вообще человек он был простой и прямолинейный.
Зато Варс слушал, развесив уши, когда старик начал рассказывать про битвы храбрых героев севера с чудовищами из леса. Хаминг рассказывал про то, как они побеждали раз за разом мшистого Люна, что своим ледяным дыханием убивал все побеги в полях. Рассказывал про стоглавого змея и про воина, что в каждую из ста голов попал диким яблоком, да не просто попал, а прямо в сверкающий желтый глаз.
Мне же было просто приятно здесь находиться. Да, жилище этого старика можно было смело назвать бедняцким, однако такой аскетизм совершенно не вредил этому месту. Было приятно наконец-таки вырваться из затхлого, пахнущего болезнями города туда, где над людьми нависали дикие леса и поля, где под каждым камнем прятался проказник-росовичник. Здесь по утру туманы застилали землю, а людей будили не крики торговцев и шум работы мастерских, а крики петухов.
Было приятно снова оказаться здесь. В месте, так похожем на то, где я родилась, и где прошли мои самые счастливые годы. Здесь все пахло, чувствовалось и слышалось как дом. Дом, где меня ждут.
Тяжелые веки медленно опускаются. Меня окутывает приятный полумрак весеннего вечера. Хозяин дома задувает лучину и, сидя на невысокой табуретке, затягивает тихую, медленную мелодию.
Мы проснулись рано утром от криков петухов. Не то чтобы это было плохо, ведь в пути мы вымотались и уснули довольно рано, а теперь у нас было много времени на дальнейший путь.
Хаминг поставил перед нами горшок с ароматной полбяной кашей с ягодами, а пока мы завтракали, он, сидя в углу, что-то мастерил, ловко перебирая цепкими пальцами.
— Спасибо вам, Хаминг. Правда, спасибо, — опустошив миску, поблагодарила я его еще раз.
— Брось, — отмахнулся он, улыбаясь. — На-ка, примерь лучше.
Он протянул мне широкополую соломенную шляпу, сплетенную, казалось, прямо под размер моей головы. От подобной заботы (а ведь он сплел по шляпе и для моих друзей) у меня на глаза едва не навернулись слезы, и я, не зная уже, как и благодарить его, приспустила капюшон и надела шляпу на голову.