От самолета они шли уже два часа.
Вдруг, после очередного поворота, скалы раздались в стороны, открыв совершенно прямое ровное ущелье. От одной вертикальной стены до другой было метров тридцать. Свет сюда почти не проникал. Здесь установились вечные сумерки — преддверие вечной ночи, которая царила за Краем Земли.
И до этого они шли молча, а сейчас даже ступать старались беззвучно — слишком угнетающе действовало ущелье. Казалось, одно неосторожное движение, и скалы проснутся, стряхнут оцепенение, увидят крошечные фигурки нарушителей спокойствия. И раздавят их, как спелый виноград, сомкнувшись.
Злые чары ущелья разрушил Мозес. Неожиданно он повернулся к остальным — в руке у него был пистолет.
Инстинкт сработал мгновенно. Мурманцев еще только просчитывал в мозгу ситуацию, а палец уже жал на спуск, и тело уходило в сторону от траектории пули. И только в кувырке Мурманцев понял, что выстрела не было. Ни того, ни другого.
Поднявшись, он нажал на спуск еще раз и еще. Осечка и снова осечка.
— Не следует быть таким самоуверенным, мистер Выскочка-Ниоткуда, — сказал Мозес, покачивая пистолетом.
Коулмен и Янг смотрели со все возрастающим интересом.
Мурманцев мысленно выругался. Он не понимал, что случилось с аннигилятором и откуда Мозес мог знать заранее. Скользящим неприметным движением руки он провел пальцем внизу застежки пояса. Ничего не произошло. Гипноизлучатель тоже не работал.
— Что, не ожидал? — продолжал Мозес с угрюмой насмешкой. — Это же аномальная зона. Любая немеханическая техника перестает работать за два километра от Края. Об этом никто в мире не знает, кроме нас. Ни одна экспедиция не смогла выбраться отсюда и рассказать об этом. Ни одна, кроме смитсоновской, тридцать шестого года. Я тебя переиграл, русский. Коулмен, обыщите его. Оружие мне.
Коулмен передал ребенка напарнице и, криво усмехаясь, пошел выполнять приказ.
— Нужно уметь проигрывать, — спокойно сказал Мурманцев и отдал ему аннигилятор, перед тем нажав незаметную кнопочку внизу ствола. Затем поднял руки и дал себя обыскать. Коулмен выудил из его кармана коробочку пеленгатора-прослушки, но больше ничего не обнаружил.
— Другого оружия нет, — доложил он Мозесу и отобрал рюкзак. Проверять содержимое не стал — темновато вокруг. Пояс не задел его внимания — ремень как ремень, разве что заклепок много.
Мозес хищно вцепился в аннигилятор и с минуту пытался разглядывать его. Потом положил в карман. А про непонятную коробочку спросил:
— Это и есть твоя шапка-невидимка?
Мурманцев не стал отрицать.
Мозес отдал свой пистолет Коулмену.
— Следите за ним. Если сделает лишнее движение, стреляйте.
Снова стены ущелья медленно поползли назад. В длину проход был около полукилометра. Другой конец его слабо выделялся более светлым серым пятном. Они достигли его через пятнадцать минут. На той стороне скалы будто гигантским мечом срезало — настолько внезапно они переходили в ровную понижающуюся площадку, узкую и длинную, похожую на берег моря. Но меч был тупым и долго кромсал камень, сильно иззубрив поверхность «среза».
То, что на настоящем берегу было бы линией воды, здесь напоминало не то жидкое стекло, не то полупрозрачные клубы дыма. Что бы это ни было — оно искажало перспективу, не давало заглянуть вглубь и чуть дальше сливалось с совершенной чернотой, достающей до неба. И все это ватным колпаком накрывала абсолютная тишина.
Уклон «берега» составлял градусов сорок. Возле скальной стены тут и там стояли, будто окаменевшая стража, отдельные глыбы, иной раз весьма причудливого вида. Мозес остановился возле одной, похожей на остаток оборонительного сооружения.
Несколько минут они осматривались. Место было не то чтобы мрачное — просто-таки зловещее. Повсюду взгляд натыкался на белеющие в песке человеческие кости, черепа, разбросанное экспедиционное снаряжение.
— Поле смерти какое-то, — пробормотал Мурманцев и посмотрел наверх.
На высоте двадцати метров едва заметный выступ в скале оседлал скелет, непонятно как туда попавший.
Мурманцев наклонился и захватил горсть песка. Не то чтобы он верил в легенду, или сказку, неизвестно как родившуюся, о россыпях золотого песка на Краю Земли. Но все же не удержался и на ощупь убедился в неосновательности этого крепко сидящего в народе предания. Песок тонкой струйкой посыпался на землю.
Мозес жестом подозвал к себе слугу, велел достать веревку и связать ребенку ноги. Когда тот исполнил требование, Мозес приказал: