Целый год прошел с тех пор, как Рик очнулся в белой палате, ничего не понимающий, шарахающийся от людей, в лицах которых видел уродливые маски ходячих мертвецов. Целый год, как его жизнь вернулась в «норму», в дом, где была живая Лори, спящая рядом с ним в чистой кровати, маленький Карл, который держал в руках разве что игрушечный пластиковый пистолет и не помышлял ни о каких убийствах. Целый год после того, как та, другая жизнь резко оборвалась, оставляя внутри только непонимание, облегчение и горесть.
Как ему сказали, это всего лишь последствие комы. Люди, что стали за целую жизнь его семьей — просто случайные прохожие, которых он когда-то видел, а мир — только больной фантазией, построенной на каком-то комиксе, который Граймс, как идиот, решил прочитать в студенческие годы. Не было Мишонн, не было Джудит, не было Дэрила. Была только Лори, такая же, как раньше, маленький Карл и лучший друг Шейн, от вида которого у Рика все стягивалось в крепкий узел.
Вы хотя бы можете представить, что значит проснуться и понять, что ваша жизнь — это не более чем сон? Вам это кажется. Никто не может представить, что чувствует человек. Это словно смерть и в то же время пробуждение, словно сладкая песня на ночь, которую поет тебе Фредди Крюгер. Не было ничего, не было тебя, твоей жизни, людей, которых ты любил, осталось только то, что ты сам, как был уверен, давно оставил.
Рик часами смотрит на спящего в своей кроватке Карла, беззащитно прижимающего к груди любимого мягкого Ти-Рекса. Крутящийся светильник оставляет на его лице блеклые тени танцующих животных. И, несмотря на внешнее спокойствие, Граймсу хочется взять мальчишку в охапку, разбудить, прижать к себе и спрятаться где-то в шкафу, где призраки комы его не найдут. Он больше никогда не потеряет своего мальчика.
Вокруг талии обвиваются тонкие руки жены, когда она прижимается к нему со спины, укладывая свою голову ему на плечо. Рик слегка поворачивается, втягивая запах ее шампуня и духов, и хочется радоваться, хочется заставить себя переписать собственную жизнь. Но он отлично помнит, какими глазами на него смотрела Лори, как она выплевывала ему в лицо слова о том, что он не имел права убивать Шейна, что она любила именно его. И это глупость, такая мелочь, когда ты можешь исправить собственную ошибку. Потому что даже сейчас, после всего того, что произошло в его жизни, он должен был любить Лори. Но… Он боялся, боялся вновь поверить.
— Пошли в кровать, — шепчет она ему на ухо, слегка целуя в шею.
Под кожей рождаются неприятные мурашки, напоминающие о разинутых пастях ходячих, что пытались сожрать его. Он дергается, качает головой, выпутываясь из объятий.
— Я хочу еще немного поработать, а ты ложись спать. Я скоро приду, — тихо говорит Рик, неловко проводя по волосам жены.
— Рик, уже год…
Граймс прикрывает глаза. Слова жены больно бьют под дых. Но он не может заставить себя. Пока не может. Потому что когда Рик целует ее, он вспоминает, а это слишком больно.
— Прости. У меня и правда много дел. Я обещаю, что как только разберусь со всем, то мы поедем в отпуск.
— Я надеюсь, Рик, — шепчет Лори, и в ее голосе столько грусти, что Граймсу хочется обнять ее. Но руки, дернувшись, так и не поднимаются. И жена уходит, оставляя его в комнате.
Рик привычно прикрывает окно, закрывая его на шпингалет, хотя в комнате очень жарко. Но ему страшно думать, что кто-то может забраться сюда. Присев на край кровати, он проводит по мягким волосам мальчика. Как хорошо, что жизнь дала ему шанс. Но как плохо, что она отобрала у него столь многое.
— Папа…
— Я здесь, мой хороший, я здесь.
Рик подгибает ноги, устраиваясь на короткой кровати, притягивает к себе сына, утыкаясь носом в его макушку. Карл тихонько всхлипывает, прижимается к нему, обхватывая ручками, как будто боясь, что он уйдет.
— Никогда больше не уходи, — бормочет ребенок.
— Больше никогда, — обещает Рик. — А теперь спи, тебе завтра в школу.
Карлу сложнее всего далась их разлука. Он до сих пор просыпался с кошмарами, вбегал в их с Лори комнату, плача, что Рик умер. И тогда его приходилось долго успокаивать. Они оба ходили к психиатру. Что отец, что сын. Но лучше всего им становилось так, когда они спали на одной кровати, чувствуя, что рядом есть самый дорогой человек, которого они больше не потеряют.
Рик так и не заставляет себя оторваться от сына, засыпает рядом с ним, хоть знает, что завтра будут безумно болеть мышцы. Но ради пары минут счастья он может сделать и больше. Среди ночи он подслеповато щурится, просыпаясь от рева мотора мотоцикла и лизнувшего комнату света. Но Граймс так и не фиксируется на этом, крепко засыпая.
Утро Рик встречает уже проснувшимся, на кухне, где он варит кофе, посматривая в небольшое окошко. Глаза покраснели, пальцы слегка подрагивают, но это нормально и очень скоро пройдет. Рик забрасывает в рот две продолговатые таблетки, словно это конфетки, даже не запивая.
— Ты так и не пришел, — укоризненно говорит Лори, застывая в проеме двери.
— Извини. Уснул с Карлом.
Она понимающе кивает, присаживаясь за стол. Взгляд настораживающе скользит по его усталому лицу. Лори как будто что-то хочет сказать, но не уверена, что нужно это делать. И снова молчит. У них всегда так, чертова недосказанность, от которой неловко. Но Рик почти уверен, что как только это изменится, они расстанутся. Потому что все намного хуже, чем это кажется на первый взгляд. Их брак трещал по швам, и одно неосторожное слово, событие разрушит все, изменит навсегда. А там только неизвестность.
— Папа!
Рик подхватывает мальчика уже на лестнице, прижимает к себе за голову, чувствуя, как вокруг бедер обвиваются крепкие ножки. Карл, словно обезьянка, цепляется в него. Вот только это не вызывает улыбку. Граймс чувствует, как дрожит сын, как его слезы заставляют майку намокнуть.
— Опять кошмар? — тихо спрашивает Рик, стирая с мягких щечек прозрачные капли.
— Я… Я видел страшные вещи, — шепчет мальчик, словно боясь, что Лори услышит. — Меня хотели съесть. А тебя не было рядом…
В груди болезненно тяжелеет, сердце сжимается. Он в этом виноват. В кошмарах Карла, в том, что ему снится. Потому что именно Рик вскакивал ночами, тысячный раз проверяя двери и окна, передвигал мебель и рассказывал о том, что ему пришлось увидеть. Конечно же, чувствительный мальчик все это запомнил. И теперь кошмары отца стали его.
— Ты же знаешь, что я рядом, — успокаивающе говорит Рик. — Я никому не дам тебя в обиду.
— Тебя не было…
— Карл, — Граймс приподнимает пальцем подбородок, заставляя мальчика смотреть себе в лицо. — Я рядом. Всегда буду рядом. И я защищу тебя.
Мальчик шмыгает носом и кивает, вытирает кулачками слезы, неожиданно становясь похожим на взрослую версию себя. Его храбрый маленький мальчик.
— Хочешь, я отвезу тебя в школу?
— Да.
Рик вымученно улыбается, опуская сына на пол. Снова проводит по его щеке, просто не имея возможности заставить себя перестать. Слишком больно и тяжело.
— Тогда тебе нужно позавтракать, умыться и одеться.
— Угу.
Они молча завтракают, и это чем-то напоминает тот мир, где было не до разговоров, где нужно было вслушиваться в каждый шорох. Лори как всегда косится на Рика, но опять же молчит. И однажды слова все же выйдут наружу, будет грандиозный скандал, который, возможно, уничтожит все. Потому что нельзя жить так, как они это делали. Ничего не было нормально, ничего не было так, как до комы.
Рик помогает Карлу пристегнуться, вновь проверяет дорогу, боясь увидеть хоть какие-то признаки живых мертвецов. Но все так же тихо. Сосед, воткнув в уши наушники, поливает газон из шланга, соседка пересаживает цветы, кто-то, так же как и Граймс, собирается на работу. Из-за поворота выруливает школьный автобус. И эта нормальная жизнь так ненормальна. Рик закусывает губу, чувствуя во рту металлический привкус. Он никогда не привыкнет. Даже сейчас его рука проверяет надежный Питон в кобуре. В бардачке лежит охотничий нож, за который его вполне могли оштрафовать. Но Рик не мог отказаться от старых привычек, хотя должен был.