Убить этого лиса было бы слишком просто. Да, слишком просто и довольно банально для меня. Вот проклясть его чем-нибудь послабительным, или, например, одолжить у Аботта несколько вредоносных амулетов и подложить их в кровать Фабио. Да, вот это было бы просто прекрасно.
– Я решил подыграть, ради тебя и твоего спокойствия, – нахмурился Фабио, делая вид, что совершенно не понимает моего негодования. На прекрасном лице лиса так и было написано недоумение, которое он даже не пытался скрыть.
Затащив лиса в свою спальню и накрыв комнату пологом тишины, я скрестила руки на груди и возвела горе очи к потолку. Почему именно я? За что мне весь творящийся вокруг бедлам и один неугомонный иной, с какой-то манией на меня? Боги и Богиня, когда я успела вас так прогневать?
– После твоего заявления бабушка немедленно растрезвонит всем родственникам и подружкам о том, что у меня появился… мужчина, – последнее слово я добавила шепотом, словно и у стен были уши, – а после начнет скоропалительно подготавливать ритуал венчания, – сделав глубокий вдох, я сосчитала мысленно до десяти и выдохнула. Не помогло. Повторила процедуру.
Фабио задумчиво потер свой острый подбородок большим пальцем и неожиданно резко оказался прямо напротив меня. Нас разделяло от силы сантиметров десять расстояния. Наше дыхание смешалось, аромат чистоты, мыла и мужчины проник в мои легкие, затопив разум диким желанием вдыхать этот запах без остановки.
Мое сердце начало биться в лихорадочном ритме, и я была уверенна, что лис слышал этот бешеный стук.
– Ты мне нравишься, – тихим, проникновенным шепотом сообщил Фабио, наклоняясь ко мне ближе, так, что мне пришлось поднять голову, чтобы видеть выражение лица мужчины. Внутри меня образовалась пружина из смешанных и таких отличных друг от друга чувств – желания и злости.
Я не знала, как реагировать на подобное заявление. С одной стороны, Фабио был изумительно, неправдоподобно и несправедливо прекрасной картиной, на которую хотелось любоваться часами, рассматривая каждую черточку, каждый ровный и резкий штрих. И я хотела этого. Присутствие лиса делало меня взбалмошной, дикой и необузданной, такой… другой, что становилось страшно и приятно одновременно. Фабио был иным, совершенно чужим для меня даже не человеком, гостем на Исааре, тем кто, исполнив свой долг обязан будет отправиться прочь и оставить меня одну.
И лишь мысль о расставании заставляла меня внутренне застыть и окоченеть, словно я окунулась в сугроб и по какой-то причине не могла вылезти из него.
Но с другой стороны, что нас могло связывать? Похоть? Возможно. Притяжение? Вполне вероятно. Мы были другими, буквально из разных миров…
Фабио смотрел на меня с терпеливым любованием, он не торопил меня ответить взаимной привязанностью, и не пытался проникнуть в мои мысли. Он просто ждал. И стоя до сих пор в моем халате, со своими длинными, белыми, как молоко волосами и этой наглой ухмылкой, которая словно приклеилась к его губам – он завораживал.
И демон вас раздери, этот чертов лис мне нравился.
– Ты… – впервые мой язык онемел, не слушаясь и словно разбухнув во рту. Я блеяла, как одинокая, напуганная девчонка, которой первый красавец города подарил цветочек, и она стояла, будто немая идиотка.
А я и была сейчас идиоткой.
– Не торопись, кошечка, – лучисто улыбнулся Фабио и нежно, до боли медленно провел рукой по моей щеке. И я, не удержавшись, прижалась к теплой, мозолистой ладони, закрыв от удовольствия глаза. Была бы действительно кошкой, то точно замурлыкала. – Не забывай, я охотник, и мне будет очень приятно завоевать тебя, а после… – лис наклонился, согревая мое ушко своим горячим дыханием, – переодеть тебя в черное, кружевное белье и разложить на… – мужчина не договорил, оставив закончить эту мысль моей фантазии.
И она закончила, да так, что мои щеки опалил румянец, а губы приоткрылись от удивления, потому что я была уверена, образ мне подсунул умелый манипулятор в лице бледного иного.
– А пока, отправлюсь очаровывать твоих родственников, чтобы ты точно никуда от меня не сбежала, – широко улыбнувшись, лисеныш щелкнул меня по носу и сбросил халат, демонстрируя мне очень… и даже очень красивую… поясницу. С ямочками на крестце. А после скрылся за пеленой белого света, оставляя меня с открытым ртом и красными не только от смущения щеками.