Что ж, надо переодеться, и, кажется, смириться с тем, что один наглый и хитрый лис меня-таки переиграл.
Одиннадцатая глава
Напряжение нарастало. Кажется, я даже слышала, как тикали часы на чердаке, оттого насколько сильна была моя жажда крови и расчленения. Перед моим мысленным взором уже появились кровавые картинки жестокого убийства, того, как медленно и с чувством я разрезаю…
Но тут мои мысли нетактично ни разу прервала бабушка.
– Лия, ты как-то неоправданно молчалива сегодня, – строго стрельнув в мою сторону взглядом, бабуля несколько кокетливо улыбнулась Фабио, обратив все свое внимание на него. – Мистер Эмерсон, так значит вы любовник моей единственной и слишком одинокой внучки?
– Баааа! – устало застонала я, сжав кулаки и стиснув зубы.
Эта женщина была просто невыносимой в плохом и хорошем смысле каждого из пунктов. Ей уже недавно стукнуло четыреста с хвостиком, но она порой продолжала вести себя как ребенок. Даже серебристо седые волосы, подстриженные под стильное каре, не мешали женщине доводить близких до икоты и нервного тика своими заявлениями. Боги и Богиня, уверена, дай волю и Гермиона Ревекка даже дракона взбесит, да и демоны от нее врассыпную разбегутся.
Но бабушка даже не обратила внимания на мои страдальческие стоны, она лишь кивнула и несколько нервным жестом провела большим пальцем по родимому пятну в форме треугольника у себя над левой бровью. Это была отличительная черта всей нашей семьи – у нас у всех имелся темный треугольник на коже. У бабушки над бровью, у брата слева над губой, а у меня на тазовой косточке, и тоже слева.
Ну что за детский сад. Любовник? Да мы с ним не спали даже!
«Ну и кто в этом виноват, кошечка?», – ехидный, деланно обиженный голос Фабио прозвучал в моей голове.
Я стукнула мужчину по ноге под столом и обратилась к своей дражайшей родственнице.
– Бабуль, ну что за разговоры за столом? Отец бы этого не оценил, да и дед тоже.
Глаза женщины вспыхнули, и она искривила губы в ухмылке.
– Между прочим, узнай твой отец и мой муж о том, что у тебя в доме живет мужчина, то немедленно бы прибежали сюда выбивать у него все внутренности.
Я ожидала, что Фабио хотя бы напряжется от такого пояснения моей бабули, но он продолжал и дальше благородно попивать чаек и заедать его булочкой. Смотрелся этот иной, конечно потрясающе. Темная рубашка оттеняла его аристократически бледную кожу, а узкие брюки были настолько тесными, что гарантирую, я могла с уверенностью сказать, что лис не пренебрегал приседаниями. Определенно.
Но бабуле это понравилось, должна признать, что даже мой вредный старший братец, который относился ко всему с нездоровым скептицизмом и долей совершенно неуместной иронии, взирал на Фабио с интересом.
В карих, как и у меня и у бабушки глазах Аботта сквозило неприкрытое любопытство, которого я уже слишком давно не видела во взгляде брата. После того, как Рахна разбила Аботту сердце, он стал холодным и мрачным, но не сейчас. В эту самую минуту он выглядел… нормальным и очень даже заинтересованным.
Тонкие губы были чуть растянуты в улыбке, а голова, наклоненная к плечу, покоилась на кулаке правой руки, что также говорило о многом. Аботт разглядывал Фабио как картину, на которую хотелось любоваться. Не с желанием близости или чего-то в этом роде, а скорее, как скульптор смотрит на созданный монумент, оценивая его с профессиональной точки зрения.
– К тому же, не забывай, что в нашей семье авторитетом являюсь я, и мне принимать решение о том, достоин тот или иной кандидат твоей руки или нет.
Я закатила глаза.
– Ага, ты уже в прошлый раз напринимала решений, – буркнула в ответ несколько обиженно и прикусила язык, ощутив сердцем как напрягся Аботт.
Идиотка, неужели не могла промолчать?
– Тот случай был досадной ошибкой и к тому же, я сразу сказала, что Рахна не подходит Аботту в качестве невесты, ваша мать уговорила меня дать девочке шанс. Зря ты не дал мне испепелить эту гулящую дрянь, всем бы стало легче.
Я потянулась к брату под столом и стиснула его руку, как бы говоря: «Прости».
– Сладость моя гадкая, а ты не переводи стрелки с минутной на часовую, – холодно улыбнулся Аботт, но руку мою все-таки сжал в ободрении, а после ласково погладил ладонь большим пальцем.
Брат мог играть кого угодно и как угодно себя вести, но мы были, словно половинки друг друга. И пусть постоянно ссорились и досаждали друг другу, но при этом не забывали главного – мы семья и все тревоги и тяготы этого мира преодолеем вместе.
– Между прочим, мне хотелось бы узнать, а не этот ли импозантный гость твоей постели выкрал тебя из моего магазина? – глаза Аботта подозрительно прищурились и холодный блеск яркой вспышкой мелькнул в карих омутах.