– Он же ребенок, какой из него воин?!– закатила я глаза, не веря своим ушам.
Я предполагала, что иные не станут просто сидеть сложа руки, но то, что они решат сделать из Орена свою маленькую копию несколько удивило меня.
– Сражения учат дисциплине, которая необходима Орену. Его магия пока не так сильна, но вскоре она окрепнет и если он окажется слаб и не готов, то она просто сломает его, – Фабио смотрел на меня потемневшим взглядом, и он был сейчас настолько серьезен и прямолинеен, что мне стало даже не по себе.
Но он был прав.
Магия не терпит слабости.
– Говоришь будто по собственному опыту, – осторожно заметила я, наблюдая за тем, как менялись эмоции на лице лиса. Сначала он дернулся, как от удара, а после стиснул челюсть, словно заставляя себя молчать.
– У меня был младший брат, – голос Фабио был тихим, но слова казались криком одиночества и боли. – Когда произошел его первый оборот, то он не смог вернуться в человеческую форму. У нашего вида это неприемлемо. Нас растят сильными и волевыми воинами, а не слабаками, неспособными мыслить ясно в обеих формах, – последние слова он явно цитировал и ненавидел их всем сердцем. В них было столько ненависти, что она была способна сломить. – Фенриху было двенадцать, когда наш отец пристрелил его. – Лис замолчал, смотря куда-то мимо меня.
Челюсть Фабио стиснул с такой силой, что казалось он готов сломать собственные зубы. Пальцы мужчина сжал в кулаки, отчего побелели костяшки. Все его тело было натянуто, как для удара, или для принятия удара…
Его магия всколыхнулась, гонимая стремлением защитить и уберечь, она окутывала Фабио, желая утешить.
– Ты не обязан этим делиться, если еще не готов, – мой голос звучал мягко и пусть я хотела узнать что-то о жизни своего лиса, но… мне было больно от того, насколько плохо ему было. Слыша такое… я чувствовала, как внутри меня закипали гнев и жажда крови к тому, кто причинил страдания моему любимому.
Во мне росла потребность обнять Фабио, укутать его своим телом и силой, как большим пледом, укрывая от остального мира.
– Он не позволил нам его похоронить, – продолжил лис, продолжая смотреть прямо перед собой. – Сказал, что слабые недостойны почтения, – он произнес это с таким презрением и отвращением, что внутри меня все заледенело.
– Фабио… – я поднялась с кресла и подошла к оборотню. Мне хотелось прижаться к нему и никогда не отпускать, но я не знала… хочет ли он моих прикосновений. – Мне жаль, – подойдя ближе, я осторожно обвила руками талию лиса и прижалась к его груди, пытаясь согреть его теплом и заботой.
Фабио нежно обнял меня в ответ, утыкаясь носом в мои волосы и делая глубокий вдох.
– Отец мертв уже более тридцати лет, но я до сих пор… ненавижу
себя за то, что не смог защитить Фенриха, – руки лиса сильнее стиснули меня, словно он пытался слиться со мной в одно целое, и я не была против.
– Уверена, твой отец страдает в аду, – сказала я, услышав над головой едкий смешок.
– Поверь, ад не худшее наказание в моем мире. И надеюсь, он провалился в самый страшный уголок мироздания.
Так мы и стояли, удерживая друг друга от распада и подпитываясь общими эмоциями и магией. Это был один из тех моментов, когда слова не нужны, и лишь касания, присутствие говорят о том, кто вы друг для друга.
Фабио всего за несколько дней стал моей опорой, тем, кого я хотела видеть по утрам, когда просыпаюсь и в чьих объятиях мечтала засыпать. Он был тем, кто заставлял меня смеяться, кто защищал меня и оберегал от всего на свете, и я хотела быть для него единственной, той, кому он может доверить самые страшные секреты и поделиться любимыми мыслями.
Внутри меня рос ком эмоций, который невозможно было игнорировать, лишь принять, и эти чувства были далеки от простой жажды тела. Я не могу назвать это той самой любовью, которая затмевает глаза, но уверена, что это лишь первые шаги к ней. Ведь столь всеобъемлющее и прекрасное чувство не может появиться за несколько дней, нет, оно растет постепенно и медленно, когда вы узнаете друг друга, становитесь частью человека, в котором видите отражение себя и понимаете, что жизнь без него уже невозможна, и ты уже не ты…
Семнадцатая глава
Я привыкла быть честной и никогда не была любительницей врать кому-либо (Мастер Клафио не в счет, я ему не врала, а лишь утаила некоторые детали), но вот сейчас, стоя перед заказчиком, который откровенно лгал, мне хотелось стукнуть мужчину по голове дубиной. Или чем-нибудь потяжелее. Просто приложить так легонечко, а потом спрятать труп и отыгрывать удивление на лице: «Как убили?! НЕ. МОЖЕТ.БЫТЬ!».
Возможно, моя реакция излишня, но по правде говоря, подобные случаи становились все более частыми.